Женщина плакала и не смела поднять глаз, ее сковал смертельный страх. Она знала, что прелюбодеяние наказывается смертью. Но в глубине души у нее теплился огонек надежды. Она слышала о проповеди Иисуса Христа, который призывал к покаянию: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию».
Господь, низко наклонившись, писал перстом на земле, не обращая внимания на фарисеев. Тогда они настойчиво повторили свой вопрос. Христос поднял голову, внимательно посмотрел на них и сказал: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень». Для фарисеев это были грозные слова, заставившие вздрогнуть их сердца. Каждый из них заглянул в свою душу и невольно почувствовал страх, потому что обнаружил свои тайные грехи, неведомые людям, но известные Отцу Небесному. И фарисеи, будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим. И остался один Иисус и женщина, стоявшая посредине. Христос сказал ей: «Женщина, где твои обвинители? Никто не осудил тебя?» Она ответила: «Никто, Господи!» Иисус сказал ей: «И я не осуждаю тебя. Иди и впредь не греши».
Женщина наконец подняла голову и встретилась со взглядом Иисуса. Она увидела, что Его глаза излучают удивительный свет доброты, милосердия, любви. Женщина никогда не видела такого света в глазах людей. И душа ее наполнилась удивительным теплом, ей не хотелось уходить, было огромное желание припасть к ногам Христа Спасителя и покаяться во всех своих грехах. Чтобы очистить сокрушенное совестью сердце и дать простор тому свету добра, который исходил от Господа.
Господи, сокрушаюсь о грехах моих
Женщина долго и тяжело болела. Надежды на выздоровление уже не оставалось. И она обратилась с просьбой ее причастить к известному во всем мире архипастырю и проповеднику Евангелия, митрополиту Сурожскому Антонию, которого хорошо знала. Священнослужитель приехал и сказал, что женщина должна исповедаться. Больная исповедалась, и священник ее спросил: «А скажите, не остается ли у вас на кого-нибудь злоба? Есть ли кто-нибудь, кого вы не можете простить?» Она ответила: «Да, я всем прощаю, всех люблю, но своему зятю я не прощу ни в этом мире, ни в будущем!» Митрополит Антоний сказал: «В таком случае я вам ни разрешительной молитвы не дам, ни причащения». «Как же я умру непричащенной? Я погибну», - сказала женщина. Священник ответил: «Да. Но вы уже погибли – от своих слов». «Я не могу так сразу простить», - призналась больная. «Я сейчас уйду, вернусь через два часа. У вас впереди эти два часа для того, чтобы примириться или не примириться. И просите Бога, чтобы за это время вы не умерли», - сказал священнослужитель.Митрополит Антоний вернулся через два часа, и женщина ему сказала: «Знаете, когда вы ушли, я поняла, что со мной делается. Я вызвала зятя, он пришел, и мы примирились». После этого священнослужитель дал больной разрешительную молитву и причащение.
Непреложное условие исповеди и покаяния – это как мы прощаем. Мерой, которой мы мерим, отмерится и нам. И как мы прощаем, простят и нас. Все, что мы не простили, будет удержано против нас, как говорит митрополит Сурожский Антоний. Это не значит, что Бог не хочет простить. Но если мы приходим к Господу, не прощая, мы сводим на нет тайну любви Божией, мы отвергаем ее, и нам нет места в Царствии Божием. Мы не можем идти дальше к Богу, если мы не прощены, и мы не можем быть прощены, пока сами не простим каждого, кто погрешил против нас.
Продолжается Великий пост. Это время, когда мы задумываемся о прожитой жизни, подводим итоги. В Великий пост даже те, кто редко посещает храм, приходят на исповедь, чтобы примириться с Богом и с собственной совестью. И в эти дни поста необходимо задуматься, в чем смысл покаяния и как нужно приступить к исповеди. Покаяние – нечто гораздо более серьезное и цельное, чем просто попытка увидеть собственные недостатки. Покаяние – это обращение нашего ума к Богу. Когда мы приходим на исповедь, недостаточно только перечислить грехи – те, которые приведены в вечерних молитвах. Читая эти молитвы, мы сознаем, что во всех названных там грехах мы в той или иной степени виновны. Но исповедь должна заключаться не в том, чтобы мы перечислили свои грехи и на этом успокоились. Во время исповеди нужно найти в себе силы встать лицом к лицу с Богом, поставить себя перед правдой Божией, перед судом любви Бога милосердного, как говорит митрополит Волоколамский Иларион.
На исповедь к митрополиту Сурожскому Антонию пришла женщина и говорит: «Всем грешна, батюшка». Священнослужитель сказал: «Этого не может быть». «Да нет, всем грешна», - говорит женщина. «Если вы думаете, что всем грешны, значит вы ни одного своего греха не понимаете. Подумайте, например, о десяти заповедях Ветхого Завета. Вы можете что-нибудь сказать об этом?» - спросил священник. Женщина подумала и говорит: «Ну, бывало, что я не свое брала». «Нет, простите. В заповедях Моисеевых сказано так: не кради. Значит, вы воровка». Женщина посмотрела на священнослужителя с гневом: «Как вы смеете меня оскорблять!» «Я вас не оскорбляю, а хочу напомнить, что есть десять заповедей. И там, например, сказано: не прелюбодействуй. Если вы всеми грехами виноваты перед Богом, то вы что, и прелюбодейка тоже?» Тут женщина вспылила и говорит: «Как вы смеете!» «Я вас спрашиваю о том, в чем вы только что исповедовались. Раз все заповеди нарушили, то и эту», - сказал священнослужитель. «Нет!» - ответила женщина. Митрополит Антоний сказал: «В таком случае идите домой, подумайте о том, что вы собой представляете, и потом придете со своей исповедью. А я вам не могу дать разрешительной молитвы за то, что вы поисповедали всякие грехи, которых не совершали, и никогда не задумывались над тем, что вы совершили».
Боже, не скрой от меня лица Твоего
На исповеди нужно говорить о главном – о том, что отделяет нас от Бога. Есть, кроме того, вещи, которые мы в себе не замечаем. Есть и грехи, которые мы забыли. Не надо думать, что подобного рода незамеченные или забытые грехи, не названные на исповеди, не прощаются нам Богом. Сегодня существует мнение о том, что прощаются якобы только те грехи, которые человек называет на исповеди, а остальные тянутся за грешником, словно некий постоянно увеличивающийся шлейф, от одной исповеди до другой. На самом же деле, если человек не утаивает грехи сознательно, если исповедь приносится им искренне, чистосердечно, с намерением исправиться, ему прощаются все грехи: и те, которые он назвал, и те, о которых забыл, и те, которые он сам в себе не замечает. Однажды на лекции в Московской духовной семинарии митрополит Волоколамский Иларион высказал эту мысль – о том, что грехи на исповеди или все прощаются, или все не прощаются, а третьего (то есть какого-то частичного, неполного прощения) не дано. Один семинарист очень резко возразил митрополиту, сказав, что он «поднимет творения всех святых отцов», чтобы доказать обратное, а именно, что прощаются только названные на исповеди грехи. Семинарист полгода работал в библиотеке, а потом пришел к священнослужителю и сказал: «Вы были правы: прощаются все грехи».Но условием полного прощения является чистосердечность исповеди, решимость исправиться и начать новую жизнь. Если человек на исповеди утаивает грехи, или если вся его исповедь сводится к пустой формальности, или если он говорит лишь о грехах прочих людей, в таком случае таинство искажается. Иначе говоря, таинство в таком случае вовсе не происходит, потому что не происходит в человеке та перемена ума, которая должна сопутствовать исповеди.
В прошлом веке жил человек, который был известен во многих кругах общества. Осипов окончил духовную семинарию, потом академию, стал профессором. Около двадцати лет служил в православной церкви. Но потом произошло совершенно неожиданное. Осипов отрекся от Бога и стал лектором атеизма. И вот на одной из лекций ему поступила записка, в которой предлагалось прочитать из двадцать шестой главы Евангелия от Матфея четырнадцатый, пятнадцатый и шестнадцатый стихи: «Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал: «Что вы дадите мне, и я вам предам Его?» Они предложили ему тридцать сребреников. И с того времени он искал удобного случая предать Его».
Осипов хорошо знал содержание этих стихов. Прочитав вслух записку, он какое-то время молча смотрел на сидящих в зале, словно бы пытался узнать автора записки. Среди присутствовавших слушателей находились люди, которые знали Евангелие, а потому с интересом ждали, что ответит лектор. Осипов сказал: «Я не предавал Христа». Слишком неожиданным для слушателей был ответ лектора атеизма на записку. Получилось, что этим откровенным признанием Осипов опровергал всю свою богоборческую деятельность.
Вскоре после этой лекции Осипова поразила неизлечимая болезнь, и он написал книгу «Христианство и страдание». В ней была помещена фотография Осипова, он сфотографировался за несколько дней до смерти на больничной койке, радостно улыбающимся. У этой фотографии была своя история. Оказывается, Осипов просил прибыть митрополита Ленинградского Никодима, чтобы исповедаться. Митрополит поставил условие, чтобы Осипов, как публично отрекся от Бога, так публично и покаялся. И в причастии ему было отказано. Но через несколько дней, видя скорый трагический исход болезни, ему после исповеди все же была дана возможность причаститься. Когда он радостным лежал после причастия на больничной койке, его как раз и сфотографировали.
Господи, поспеши на помощь мне
Каждая исповедь – это событие исключительно важное для нашей духовной жизни, потому что на исповеди Бог дает нам возможность еще до Страшного суда несколько минут побыть на Страшном суде и осудить самих себя до того, как мы будем осуждены кем-то другим: людьми ли, которых мы обидели, Богом ли, Которого оскорбили своими грехами. Страшный суд станет тем моментом, когда внезапно откроется все, что мы сейчас в себе не видим, когда вся грязь, которую мы в себе накопили, вдруг обнаружится. Более того, Страшный суд станет моментом, когда приносить покаяние будет уже слишком поздно, потому что покаяние имеет смысл только тогда, когда мы свою жизнь можем исправить, когда совершенное зло можем загладить добром. И в таинстве исповеди дается нам возможность пережить – пусть хотя бы на краткий миг – опыт предстояния на суде Божием, когда мы остаемся, один на один с Богом, как говорит митрополит Волоколамский Иларион.Человек не может своими силами избавиться от греховных пристрастий. Все попытки это сделать без исповеди перед Богом заканчиваются неудачей. Покаяние, молитва, причащение святых таинств очищают человеческую душу. И происходит таинственное и радостное духовное возрождение человека свыше.
Всемирно известный ученый Зигмунд Фрейд пытался облегчить душевные муки своих пациентов с помощью психоанализа. Прошло уже много лет после смерти ученого, но не нашлось такой страны в мире, которая бы решилась на практике внедрить психоанализ, сделать его основой мировоззрения. Да и сам Фрейд не смог ничем помочь себе, когда в глубокой старости (он умер в возрасте 83 лет) столкнулся с одиночеством, депрессией, отчаянием, которые привели к глубоким душевным мучениям. Творец психоанализа совершил медицинское самоубийство: шприц врача по его просьбе положил конец его страданиям.
Врач-психоаналитик самонадеянно попытался взять на себя хотя бы часть функций священника и потерпел неудачу. Потому что психоанализ, как говорят мудрые люди, явился атеистической пародией на исповедь. Ведь во время таинства святой исповеди в храме присутствует Бог. И человек исповедуется в своих грехах Отцу Небесному, Который нас создал по своему образу и подобию. Значит, мы неразрывно духовно связаны с Господом, и Он единственный имеет самое глубокое влияние на наш духовный мир.
Преподобный Серафим Саровский говорил, что вся разница между великим святым и великим грешником заключается в решимости. Святой – это грешник, который решился на то, чтобы исправить свою жизнь, и пошел по этому пути. Никогда в жизни человеческой не бывает абсолютной святости и абсолютной греховности: бывает лишь какая-то степень удаленности от Бога или приближенности к Богу. В этом смысле каждый человек – и святой, и грешник – находится на пути к Богу, только один уже приближается к цели, а другой еще далек от нее, как говорит митрополит Волоколамский Иларион.
Во время Великого поста надо читать Евангелие, понемногу, систематически, каждый день, тогда Слово Божие начнет входить в нашу душу. Размышление над Евангелием открывает особенные миры. Вы, уходя утром на работу, уносите с собой это слово, и оно с вами, и вы о нем думаете. Вы идете, огражденные духовной стеной, перестаете быть так ранимы и уязвимы, как были раньше, потому что находитесь с Господом и через эту призму смотрите на мир. И сразу открывается в мире совсем другое измерение, другая глубина, и люди, которых вы видите, по-другому воспринимаются вами. У вас возникают по отношению к ним доброжелательство, сострадание, человечность, вы смотрите на людей совсем по-другому, повседневная жизнь начинает меняться.
Господи, мы все откладываем добро, надеемся на завтрашний день, на то, что что-то изменится, и мы станем другими, Твоими, христианами. И проходят годы и годы, и это всегда – на завтра. А придет время, когда не будет завтрашнего дня, когда телом мы будем лежать во гробе, а душа будет стоять трепетно перед Тобой, Господи. Кто поможет нам тогда? Кто оправдает? Только плоды, принесенные в жизни. Что осудит, как не жизнь, проведенная на земле? Господи, дай нам память смертную – не как страх, а как призвание, как призыв к тому, чтобы жить достойно того, к чему мы призваны: быть людьми, Господи, по подобию Сына Твоего, Бога нашего, ставшего истинным человеком. Боже, прими молитвы и покаяние каждого из нас. Дай нам сердце чуткое, мысль ясную, волю твердую и решимость творить волю Твою.
С Богом!
Иван Морозов, христианский писатель.
г. Луганск.