Рубрика «ТОЧКА ЗРЕНИЯ»
Немногим более года при университете им. Т.Г. Шевченко функционирует духовно-просветительский центр им. преподобного Нестора Летописца. с заместителем директора данного центра, клириком Свято-Татианинского храма, который также находится на территории университета, архимандритом Игнатием (Резником) удалось побеседовать корреспонденту епархиальной газеты. Данную беседу с отцом архимандритом предлагаем вниманию наших читателей.
О детях и преподавании
— Отец Игнатий, начну с того, что как священник Вы, наверное, даже не думали, что придётся работать с молодёжью и служить в храме, который преимущественно, наверное, посещает молодёжь и преподаватели. Есть какие-то особенности? Это же не просто обычные прихожане, а уже публика другого сорта, если можно так сказать, более интеллектуальная. И с вопросами другими могут приходить. Кроме того, что храм при университете, ещё добавился и центр имени Нестора Летописца.
— Насколько мне быть откровенным? Я могу быть откровенен на все сто.
— Насколько пожелаете.
— В общем-то, наполняемости храма молодёжью как таковой нет, она практически отсутствует. Какова сейчас молодёжь, высокого интеллектуального уровня или низкого, какой религиозной направленности, высокой или низкой духовности — сказать не могу, потому что на базе храма, на базе прихода общения со студентами очень мало, и по этим единичным случаям трудно рассуждать о духовности студенческой молодежи. В чем причина — можно только предполагать. Может быть, в нас причина, как священников, может быть, это какой-то наш недостаток, недостаточная работа. Хотя, учитывая то, что в институте имеет место быть такое, в наших краях, беспрецедентное явление, как духовно-просветительский центр, по идее, это как-то должно было способствовать обращению и общению, но этого пока нет. Всему своё время, наверно. Пока общения как такового со студентами мало — не так много, как хотелось бы. Но когда они всё-таки приходят — виден интерес.
— Беседы же здесь, в центре, проходят.
— Да. Мы предлагаем темы для общения постоянно. Сейчас мы себя им (студентам) как бы навязываем. Ну, это и понятно. Не будет такого сейчас, в ближайшие лет десять-двадцать, чтобы нас искали и желали встречи с нами, общения с нами. Пока этого не будет. Пока нам приходится самим себя предлагать для их внимания. Я не скажу, что им не нравится или их что-то отпугивает. Нет, они подходят потом, задают вопросы, им это интересно. Берут номер телефона, спрашивают, где мы служим. И на этом, чаще всего, общение заканчивается. Могу предположить, что много в этой работе не хватает и с нашей стороны. Но было бы продуктивнее, если это не были какие-то разовые мероприятия, а сформировалась некая система — происходило регулярное возделывание этой почвы, ведь твёрдый результат возможен только при постоянно повторяющихся разумных действиях. Но хочется все и сразу.
— Так всегда, по-моему, было. Если обратиться к святоотеческим писаниям, то на это многие обращали внимание. Что человек приходит в храм — и ему уже сразу нужно достичь высоты молитвенной, видеть «свет фаворский». А то, что это достигается большим трудом, трудом борьбы со страстями…
— А то и этого не наблюдается. Просто необходимы какие-то эффекты, какие-то переживания, эмоции, даже не какие-то духовные ощущения и впечатления. Вот именно эмоции.
— Тем не менее, не зря же пожелали, чтобы храм на территории университета был, и центр. Кто-то же из преподавателей приходит в храм…
— Знаете, это как дом без крыши, или без стен, только фундамент. Фундамент заложен, но ещё нельзя в него зайти и жить. Его ещё не назовёшь домом. Это просто фундамент. Вот, фундамент заложен, хорошая, прекрасная основа. Всё, что с нашей стороны возможно — мы, ну, на 99 процентов, буду откровенным, возможных усилий прилагаем. Всё возможное мы сделали. Храм воздвигнут. Центр организовали. Пожалуйста, вот есть всё. Приходите, общайтесь, слушайте. Но этого недостаточно. Необходима работа… Священнику одному нереально подъять этот груз, даже группе священников самим трудно с этим справиться. Не то. что бы это упирается, скажем так, в физические возможности, интеллектуальные… Это труднореализуемо. Необходима работа с преподавателями. Чтобы встречи со студентами не были навязанными, а чтобы это был разговор на актуальную тему, на интересную них тему, волнующую. Потому что это возраст специфический, молодёжь студенческая.
— Возраст такой, когда ум особо пытлив…
— Тело уже вроде бы взрослое, а ум ещё не очень взрослый и не мудрый. Пусть даже и умный, но не мудрый, не умудрённый. Отчего и бывают многие ошибки.
Ещё зависит многое от миссионера, от проповедника, естественно.
— Даже работа самого центра, она скорее миссионерская.
— Да…
У нас настоящие миссионеры. Вот, например, та же директор нашего центра Галина Анатольевна Кирмач — добрейший, умнейший и энергичный человек — труженик, умеет объединить коллектив и организовать работу. Или вот Юрий Владимирович Драгнев, это ум с большой буквы, действительно работает человек, сколько идей, сколько нам даёт готового уже творческого материала для просветительской работы — бери и просто пользуйся, всё по пунктам у него расписано. Вот ещё общаюсь с Анатолием Ивановичем Каташовым, директором лицея иностранных языков, тоже здравомыслящий человек, предлагает реальные модели реализации этих идей, программ по духовно-нравственному воспитанию — бери и делай…
— Наверное, как и в любом деле, всё зиждется на энтузиастах.
— Энтузиазм тоже не неограничен…
— Тем не менее, если никто не будет делать, тогда вообще ничего делаться не будет…
— Чем выгоднее, наверное, в этом деле быть священником, тем, что энтузиазм священника (если это можно назвать энтузиазмом) действительно неисчерпаем, потому что вдохновение священник черпает у кого? У Самого Христа.
— Но помимо центра ещё и в школе с детьми приходится общаться.
— В школе сейчас пока не общаюсь. Мне вверили 30-ю школу и лицей. В 30-й школе, честно сказать, наверное, моя некомпетентность виной, — я не потянул.
В лицее я преподавал год. Там складывалось всё удачней. И с дисциплиной проблем не было. У них и возраст, для моих навыков подходящий — с восьмого класса по одиннадцатый. Такая удобная для проповеди возрастная категория. Преподавание было прочным и продуктивным, самое главное. И сейчас по-прежнему в лицее проводится "Час духовности". А со следующего года будем проводить более систематическое общение священника с учениками. Так мы вместе решили с директором лицея.
— Получается, что возникают вообще определённые трудности с воплощением этой программы.
— Однозначно. Как я понимаю идею этой программы, что предусматривается некое сотрудничество духовенства и педагогов, в котором священник играет роль больше консультанта. Консультанта и, скажем так, руководителя преподавателей в христианских науках. Вроде куратора. Потому что, я смотрю, что священники, которые преподают на постоянной основе — их не так много… Остальные время от времени приходят в школу, так как священник помимо службы загружен приходскими хлопотами.
— Здесь же, наверное, нужен не только священнический духовный опыт, но и талант педагога.
— Конечно.
— А этим далеко не каждый священник обладает.
— Я вот этим не обладаю. И я должен был это познать и признать.
— Наверное, Господь, если что-то нам даёт и ставит в какие-то условия, то не напрасно?
— Конечно. В любом поражении нужно видеть победу, только победу.
О благотворительности и помощи ближнему
— Одна из актуальных тем сейчас — это помощь ближнему. Тема, которая актуальна, наверное, всегда. Хотелось бы затронуть эту тему немножко. Появляются организации. Кто-то сам собрал друзей, знакомых, и помогают одиноким, старикам, обездоленным… Тоже такое проявление христианской любви. То, что было вызвано нашими трагическими событиями — всплеск такой помощи. Но ведь помощь такая нужна не только в какие-то тяжёлые моменты. Как христиане мы должны бы помогать независимо от того, что за окном происходит?
— Опять-таки, наверное, благотворительность нужно разделить на определённые виды. Эта добродетель бывает разного качества, и это качество зависит от духовного развития человека, благодетеля. Если ты в рабском состоянии духовно, то ты и выполняешь это как-бы по принуждению, как долг, как повеление рабам. Такой подход тоже неплох, и может привести к определённым изменениям внутри человека. Некоторые благотворят как наёмники, желая получить что-то взамен от Бога, пусть даже не материальное, а духовное: «Я дам, а Господь мне воздаст во сто крат…». Да, воздаст, и духовно воздаст обязательно… А некоторые делают это из любви, как сыны Божьи.
Благотворительность, конечно, необходима. И не для того, чтобы получить какую-то награду, и не из страха, а оттого, что мы тем самым меняемся, меняемся во славу Бога, во славу Божью. А слава Божья заключается в чём? В Его победе над нашими тленностью, страстностью и смертностью, Его торжестве в нас. Не тогда, когда ты говоришь: «Слава Богу, слава Богу! Слава Богу за всё. Я прославляю Бога!» Нет. Та слава Бога, которая открывается в нас, посредством Его победы над нашим ветхим человеком. А Его победа не возможна и без нашего содействия, без нашего желания, хотя бы дозволения. Когда даёшь милостыню и стараешься делать это без сожаления, без какой-то корысти, то ты вместе с этим отдаёшь «в космос», я так аллегорически выражаюсь, выбрасываешь и свои страсти, и свои пристрастия, и свои привязанности. Ещё даёшь — ещё больше у тебя привязанность исчезает. Снова даёшь, а у тебя уже, глядишь, и мудрость, которая есть ни что иное как беспристрастие ко всему земному, приобретается, ты уже и на мир смотришь иначе, уже и к материальным благам относишься иначе. И вот ты уже близок, чтоб стать на первую ступень лествицы добродетелей — странничество. Ты смотришь, у тебя с избытком чего-то, денег, например. Ага, не зря. Это не для того, чтобы я жирным стал или чего-то себе лишнего накупил, а для того, чтобы я кому-то отдал, видимо. А мне чтобы не было холодно и голодно, а всё остальное — не для тука, так сказать, а для людей, у которых просто нет источника пропитания. Потому что чудеса если и бывают, то не так часто. И в основном, Бог посылает пропитание, можно сказать, чудесно-естественным образом, через людей, через какие-то ситуации, через работу, чтобы это было незаметно для нашего же блага. В этом тоже особый промысел Божий. А у некоторых людей нет этих источников. Нет работы, допустим. Нет людей, которые могут что-то дать. Для таких несчастных Бог посылает с избытком средства избранным людям, чтобы те помогали, в свою очередь, убогим и так, преумножая благо в своих душах, и себя, и других спасали.
Есть, видимо, какая-то закономерность и равновесие в мире в распределении земных благ. Одному много, а другому мало…
— Я сейчас вспоминаю, много лет как ушедшего в мир иной, Владимира, долго лет бывшего прихожанином собора Ноколо-Преображенского. Бизнесмен, Господь так давал, что бизнес у него был успешный. Но его не понимали даже друзья бизнесмены, потому что человек рассуждал так: если мне Господь это даёт, значит, я должен помогать людям. Если он видел, что человеку нужна помощь — он даже не спрашивал, он сам приходил и помогал. Многие этого не понимали, даже пальцем у виска крутили.
— Честно сказать, трудно понять, на чём основано их непонимание. Мир доходит уже до такого безумия, что добрые дела становятся чем-то ненормальным. Добро осуждается и презирается.
— К сожалению, да. Мир сейчас настолько изменился, и какая-то идёт пропаганда себялюбия. И мы видим такие страшные картины, когда человек погибает, а вместо того, чтобы прийти на помощь, находящиеся рядом люди достают свои мобильные телефоны, начинают это снимать на камеру… До таких ужасов доходит.
— Это всё слабости человеческие. Причём, эти слабости — подростковые такие, детские. Получается, человек, живя в этой среде бездуховной, в миру, не совершенствуется, не взрослеет. В основной массе человечество не взрослеет. Наблюдается некая инфантильность нравственная и духовная. Вот дети себя так ведут. Вот что-то с кем-то происходит с человеком плохо, например, а детки смотрят и не осознают всей серьезности ситуации или вовсе, испугавшись, убегают. Человечество пребывает в этой детскости, в инфантильности. Это неприятное явления и в христианстве наблюдается, духовная инфантильность, когда человек не старается придти в возраст мужа совершенного, умышленно закрывает глаза на свои духовные болезни, раны. Гримирует их. Старается не видеть очевидного. Ищет духовный комфорт. В таких случаях христианство превращается в несчастье какое-то, оно не радует, и в итоге ты просто отказываешься от всех ограничений и уходишь опять в «море бушующее».