Нищий
Когда-то мы славили Бога, хвалили,
Затем закрутились в цейтноте проблем.
Вот так потихоньку мы Бога забыли,
А вместо него вышло множество тем.
Затем увлекли развлечения в дали,
Мы сыто по жизни с удачей неслись.
Но вдруг неожиданно в дверь постучали,
Как будто бы кто-то сказал нам: очнись!
Обтрёпанный нищий стоял на пороге,
Он есть попросил или что-то ещё.
В пыли весь и в грязи, как с дальней дороги,
И посох свой ветхий опёр о плечо.
Он так отличался от жизни обычной,
И так неприятно смотреть на него.
Казалось, стоять рядом с ним неприлично,
Отправить подальше, и дел-то всего.
"Ну что ж ты стоишь на пороге, бездомный?
Иди восвояси с бедою своей!"
Но... душу пронзили глаза его скорбные,
Так плакал Христос о падении людей.
Во взгляде его столько милости Божьей,
Как будто не просит, а милует нас.
На жизнь показалась такой безнадежной,
Раскаяния слезы полились из глаз.
Мы в этом "убогом" увидели Небо,
За грязью и пылью таилась Душа.
Мы кинулись разом, чтоб дать ему хлеба,
А он в это время ушёл неспеша.
Когда-то мы славили Бога, хвалили,
Затем закрутились в цейтноте проблем.
Вот так потихоньку мы Бога забыли,
А вместо него вышло множество тем.
Затем увлекли развлечения в дали,
Мы сыто по жизни с удачей неслись.
Но вдруг неожиданно в дверь постучали,
Как будто бы кто-то сказал нам: очнись!
Обтрёпанный нищий стоял на пороге,
Он есть попросил или что-то ещё.
В пыли весь и в грязи, как с дальней дороги,
И посох свой ветхий опёр о плечо.
Он так отличался от жизни обычной,
И так неприятно смотреть на него.
Казалось, стоять рядом с ним неприлично,
Отправить подальше, и дел-то всего.
"Ну что ж ты стоишь на пороге, бездомный?
Иди восвояси с бедою своей!"
Но... душу пронзили глаза его скорбные,
Так плакал Христос о падении людей.
Во взгляде его столько милости Божьей,
Как будто не просит, а милует нас.
На жизнь показалась такой безнадежной,
Раскаяния слезы полились из глаз.
Мы в этом "убогом" увидели Небо,
За грязью и пылью таилась Душа.
Мы кинулись разом, чтоб дать ему хлеба,
А он в это время ушёл неспеша.
