…и он рад был наполнить чрево своё рожками, которые ели свиньи,
но никто не давал ему.
Лк. 15:16
Продавать тряпки на рынке просто. Или нет?
Бабушка вставала весьма рано, задолго до жары. Начинала хлопототать на кухне, потом будила дедушку, мол, Вань, пять утра... Дедушка, кряхтя, вставал, умывался, завтракал, потом натягивал штаны и рубаху и шёл в гараж заводить машину. Бабушка тем временем будила совсем небольшого ещё меня и вовсе непроснувшегося препроваживала в гараж на заднее сиденье дедушкиного автомобиля. Створки гаража размыкались, потом смыкались, но ничего этого я не видел, напрочь убаюканный давно сделавшимся привычным гудением заднего моста «Москвича 21403».
Просыпался я обычно под разноголосый шум и дрянную музыку рынка. Находил на переднем сиденье зелёную брезентовую сумку с продуктами, с удовольствием съедал заботливо приготовленный бабушкой и потому непередаваемо вкусный бутерброд с колбасой, добивал его яичком восмяточку и помидором, запивал всё это водой из пластиковой бутылки, коих было множество (держу пари, какая-нибудь из них по сей день валяется в салоне), а после вылезал из машины и шёл к дедушке, кормить уже его. Дедушка всегда старался ставить машину так, чтобы приглядывать за ней издалека, а оттого я находил его торговое место быстро.
Дедушка беззубо улыбался и произносил своё знаменитое «Ну шо?»
А дальше занятий было немного. До окончания базара обычно оставалось несколько часов. Можно было сидеть в машине и читать (жарко и скучно), можно было пройтись по незнакомому рынку, осмотреться, выпросить у дедушки пару гривен на что-нибудь вкусненькое, можно было сидеть рядом и просто наблюдать за людьми, посильно помогая при этом в торговле, общаться с соседями по торговому ряду («Ой, а это внук Ваш?»). В-общем, как ни странно, скучно мне никогда не было.
После каждой успешной продажи полагалось помазать полученными купюрами весь товар на прилавке (иногда им служила обычная раскладушка). Чтоб, значит, продавался лучше. Это забавляло, а потому не казалось чем-то магически кощунственным. Ну скажите, что ещё можно делать с бумажными деньгами как не использовать вместо помазка удачи?! Смешно же!
Впрочем, всё самое интересное начиналось после, ближе к полуденному зною, когда мы с дедушкой собирались восвояси. Ведь утром, спя без задних ног, я, в общем-то, и не знал, куда конкретно мы отправились.
Начинавшая раскаляться степь раззолачивалась солнечным светом. В открытые окна автомобиля проникал непередаваемый запах горячего асфальта и разнотравья. А дедушка не просто внимательно крутил баранку, он ещё и периодически указывал мозолистым пальцем на немногочисленные местные достопримечательности, будь то выложенная камнями на склоне оврага надпись «Ленину сто лет», особо высокий копёр, виднеющаяся на горизонте территория России или какая-нибудь животина вроде вставшего столбиком байбака или бегущего зайца. Я же сидел на заднем сиденье и внимательно вникал в окружающее, глядя сквозь подголовник словно сквозь амбразуру, тем самым вызывая дедушкины смешки. Теперь, спустя много лет, я понимаю и ощущаю, что этот детский взгляд в совокупности со впечатлениями и был взглядом, которым стоит смотреть на всю жизнь. Порой мне его не хватает. Порой я не могу нигде его обнаружить, и тогда хочется не смиряться, а драться.
Так мы объездили едва не всю Луганскую область. Город Краснодон, посёлок Краснодон, Молодогвардейск, Лутугино… Доезжали до Харькова и Воронежа. Это только то, что я помню отчётливо. Дома же нас ждала бабушка с кроткими и простыми словами:
– Ну шо, хлопцы. Уторгувалы шо-нибудь, чи ни?
– Та… Уторгувалы! – отвечал дедушка, усмехнувшись.
***
Разрушение привычного советского уклада жизни повлияло на Луганск самым коренным образом. Культура производства, бывшая нормой для получения благ видимых и невидимых, рухнула в одночасье вместе с закрытием крупнейших заводов. Место заводов занял Его Величество рынок. И – госпожа Индустрия Потребления. Если раньше размеренный продуманный труд был в конечном итоге средством и смирения, и достатка, то индустрии капитала требовалось вовсе иное.
Счастьем было (да и есть для многих) каждодневно вкладывать свой труд в предприятие. Развиваться, в конце концов. Индустрия этого не предполагает. Индустрии требуется потребитель. Индустрии нужна неудовлетворённая потребность. Любая потребность, а лучше нужда. Одиночный потребитель не должен и знать, насколько он важен для индустрии. От него требуется только привычка, а сам он безотносительно своих желаний – валюта. Вещь.
Так главным в Луганске стал рынок, а вместе с ним в отсутствие противовесов внутри не столь уж сложно устроенной души горожанина едва только во втором или третьем поколении – рабство ума и идолопоклонство по сути. От этого – автобусные остановки, построенные частными предприятиями. Брендированные указатели на домах. И как апофеоз – самые настоящие истуканы прямо перед храмом в центре Луганска.
Как следствие всего этого безобразия, попытки в деловых отношениях руководствоваться понятием «благо» натыкаются на стену непонимания и зачастую отторжения. Удовлетворение навязанного истуканами самодовольства у лугачан, увы, вошло в привычку. Если ты выкладываешь объявление и в нём указана конкретная стоимость – будь готов, что оно никого не привлечёт. На пустом месте пишешь «торг» – и смело устанавливай свою цену. Даже обидеться можешь, сделка всё равно твоя.
Но если позволишь покупателю хоть что-то вроде времени повторной связи решить самому – пиши пропало. Он никогда не простит тебе, что ты не приравнял его к вещи и не поглумился над ним. Исключения бывают, но погоды они не делают.
Честно заработать невозможно, а значит, следующий этап эволюции такого рода безбожной системы это «начальство поощряет». Обман в свой карман, всмысле, поощряет. С улыбкой, не напрягаясь, просто делая свою работу с несколько изменёнными ценниками на услуги. Разница твоя. Это уже воровство, возведённое в норму.
С этой «схемой», когда цена работы подменяется ситуативностью, я сталкивался не раз. Математика это допускает, а вот моя хилая совесть – нет.
***
Впервые феномен кривой луганской ухмылки продемонстрировала мне соседка. Мы разговорились о сложностях поиска работы в Луганске, и она немного рассказала об аналогичных проблемах своего сына в России.
Как только речь зашла о грубой, почти фашистской трудовой дискриминации и работе за границей вчёрную, она мгновенно как-то странно осклабилась. Это ничуть не было похоже на сожаление или сочувствие. Губы её рта растянулись, частично обнажив зубы. Взгляд при этом не изменился, остался прямым и спокойным. Дескать, ага, вот ты и проговорился, вот и попался! О, эту кривую улыбочку мне предстояло увидеть ещё не раз.
***
Я начал с простого.
Заходим в известную группу «Работа в Луганске | Вакансии ЛНР». Читаем актуальные объявления, отбираем подходящие. Грустно усмехаемся, если видим описки по Фрейду вроде «зарплата ежегодно» и «пятнадцать рабочих дней в неделю». Стараемся не заметить стенания, хохот и зубовный скрежет в комментариях. Уворачиваемся от кадровых агентств, требующих 35% от первой зарплаты за трудоустройство по найденной самим же соискателем вакансии, но ни за что при этом не отвечающих. Созваниваемся, едем на встречу узнавать подробности. Алгоритм предельно типичный на самом деле. Но дальше начинается самое интересное и, к сожалению, гнусное.
От каких иллюзий придётся отказаться, если Вы ищете работу в Луганске?
Во-первых, от иллюзии достойной зарплаты. Ну как – достойной… Хорошей считается здесь зарплата в 15к, нормальной в 10к. За неё – страшная грызня. Правда, в 90% объявлений зарплату не указывают. Обсуждается, мол, на собеседовании. Смешно и грустно. Смешно, потому что подобное обсуждение характерно для труда настолько квалифицированного, что трудозатраты попросту физически несопоставимы с результатами. Это, например, труд программиста. А грустно, потому что с этого начинается ложь. В переводе на луганский это означает обычно «десять тысяч, плюс-минус, но это неточно». Типичный график: с понедельника по субботу.
Чаще всего в объявлениях явно указываются и требования к полу, что, мягко говоря, незаконно: как правило везде и всюду требуются девушки от 18 до 50. Монахини, видимо... Иногда текст вакансии ещё проще: требуется девушка. А если вдруг ищут «парня», то 30, максимум 35 лет от роду.
Если работодатель не указывает обязанности, а название должности позволяет только гадать о них – это лохотрон. Если не указано вовсе ничего кроме контактного номера – это лохотрон. Если зарплата обсуждается на собеседовании – это лохотрон. Если в комментариях представитель работодателя хамит в любой форме – это лохотрон. Если элементарный поиск по записям сообщества показывает, что объявление выкладывают месяцами и годами (пока рекорд 4 года) – это лохотрон. Если на собеседовании работодатель начинает рассказывать, как и чем плох был Ваш предшественник — это лохотрон. Существуют и отдельные давно известные предприятия-лохотроны.
***
На удивление, самой первой проблемой стал мой российский паспорт. Россияне в ЛНР вполне себе считаются иностранцами. Доходило до абсурда. Мне писали люди, которых уволили из-за нежелания оформлять оный документ, ныне бесплатно выдаваемый Россией. Имеющим же его – обеспечен красный свет. Я заглянул в законодательство. Оно простое: если хочешь и можешь работать, гражданство значения не имеет. Но не раз и не два пузатые тётушки из отдела кадров делали каменное лицо и старались доказать мне, что я дурак, ничего не понимаю и всем должен. Порой указания одного этого хватало, чтобы услышать заветное «мы вам перезвоним», в переводе с луганского означающее «пошёл вон».
Однажды мне-таки удалось лично и подробно переговорить с владельцем одной из многих копировальных контор. После долгого и, как мне казалось, продуктивного разговора лицом к лицу мы условились об оплате и расстались, чтобы созвониться впоследствии. Последствия не наступило, а контора продолжила многолетнюю практику выкладывания одного и того же объявления.
***
Первый Коммерческий Центр… В простонародье, ПКЦ. О, эта аббревиатура навязла в зубах у каждого луганчанина!
Дело в том, что насколько эта контора необходима для обналичивания цифровых рублей городу и Республике в целом, настолько безбожно и её существование. Агенты ПКЦ (обычно молодые девушки) непрерывно рыщут в соцсетях, прямо задавая вопрос: работа нужна? Ну что ж, коли нужна, приходите на собеседование. По наглости, настойчивости и количеству спама с ними могут сравниться только пресловутые рекрутеры из Народной Милиции, но о них позже.
В офисе вам предстоит преодолеть с помощью звонка стеклянные двери и оказаться посреди толпы таких же, прости Господи, соискателей. Заполняете анкету, отдаёте её менеджеру (конечно же, эффектной девушке). Анкета, надо сказать, небезынтересна: помимо указаний данных всех родственников (что незаконно), от Вас потребуется обозначить свои приоритеты (читай, хотелки) от работы. Всё это – в окружении плакатов, обещающих магический взлёт карьеры и прирост финансового благополучия на примере всё тех же эффектных девушек.
Моё же собеседование стало предельно прозрачным, когда после вопроса о методах управления персоналом кривая улыбочка попросила меня озвучить… cвои недостатки.
Видите ли, нет существенной проблемы в том, чтоб заниматься обналичиванием валюты. В непризнанной республике это жизненно необходимо. Существенная проблема заключается в том, что в низший и средний состав менеджеров производится выборка не лучших, а порочных людей, для которых любое другое человеческое существо просто средство. Держу пари, там внутри и соответствующее обучение проводится: как корчить из себя успешного, будучи никем. А эффектные девушки лишь массовое и потому дешёвое прикрытие – людоедства.
***
Передо мной сидит лысоватый мужчина средних лет. Это мой потенциальный работодатель. Заполненная анкета лежит у него на столе. Он очень занят нажиманием кнопок на своей мигающей игровой клавиатуре. Так продолжается несколько минут. Мужчина негромко справляется о погоде на улице и наконец берёт мою анкету в руки. К тому времени я уже наловчился писать более-менее удобоваримые сведения о себе, которые один фиг не проверишь. Нужно указать место жительства? Пфф, да пожалуйста.
Спустя недолгое время анкета возвращается мне со словами «до свиданья».
Чувствую, что начинаю закипать. Годичное хождение по таким вот конторам уже кажется каким-то сюрреализмом образца то ли недоброго 37го, то ли оккупированного 42го года.
– Что не так?
– Вы нам не подходите.
– Объясните, почему!
Не помню, что он ответил. Кажется, что-то про «если недовольны, имеете право пожаловаться».
Впервые, не дожидаясь кривой улыбки Сатаны, я вскочил и выхватил листок измаранной моими данными бумаги, порвал и бросил этому в лицо, озвучив всё, что я на тот момент думал о причинах кризиса в общественно-политической жизни Украины. Во мне вдруг ожили гены одного их моих не столь уж далёких предков, который таких вот упырей, называвшихся тогда полицаями, со своим отрядом аккуратно развешивал по сукам. Мне хотелось драться! Мне хотелось разбить эту похабную мигающую клавиатуру об плешивую голову вражины, невозбранно отчитывающейся на своей страничке ВКонтакте о своих весёлых ежегодных турах по Турции. Гад!..
Лицо человека за столом вытянулось. Он явно не ожидал такого поворота событий и отнюдь не собирался ударять меня. Я развернулся и ушёл, с силой трахнув всеми дверями, какие попались на пути.
***
Прошлым летом мне наконец повезло. Удалось поработать настройщиком клиентского оборудования в Интернет-провайдере, абонентом которого я и сам являюсь. Работа головой и руками с техникой и людьми – наверное, самая лучшая форма труда для меня. Да, приходилось изрядно мотаться по городу в жару, иногда отправляясь в дебри частного сектора, а иногда всерьёз удивляясь внутреннему устройству луганских многоэтажек с их лестничными клетками настолько узкими, что с велосипедом там развернуться было нереально. Зато – возможность лицезреть быт луганчан непосредственно. Впрочем, плюсы на этом заканчивались. Оплата была скудной (хорошо хоть вполне честной), а коллеги и начальство…
А с коллегами и начальством общего языка не обнаружилось. Типичным было выверенное и взвешенное отношение к своей работе как к одному большому и растянутому по времени одолжению. Что ж, техника это допускает, ей без разницы. Но с каким техническим регламентом подходить к лицемерной практике замены цены из прайса «приеду к вам сегодня» на «приеду к вам срочно»? Да просто признайтесь, друзья-товарищи, что вам так удобно, а не что клиент дурак.
Алгоритм работы был простым. Получаешь от начальства заказ или несколько оных, созваниваешься с клиентом, отправляешься на выполнение. Тем же самым занимаются твои коллеги.
Однажды утром произошёл курьёз. Клиенты ругаются, бросают трубки, заказы массово срываются. Коллеги недоумевают, начальство проверяет фазу Луны.
Я же гляжу в церковный календарь: ба, Петра и Павла! Престольный праздник кафедрального собора. По сути, духовный день города. Подумать только, церковное празднество вызывает бурление страстей в самом буквальном смысле слова… Вот тебе и инженерия, не спрячешь её через мобильную связь. Потом я ещё не раз замечал в соцсетях подобную взрывную реакцию на двунадесятые праздники.
Начальство было неподражаемо. Позволялось тыкать, голосовать и даже делать замечания, очевидно, предполагая, что дисциплина держится на чём-то принципиально другом, нежели уважение к старшему и высшему. Да её особо и не было. Что ж, прекрасная почва для злословия всех и вся, коим начальство охотно занималось вместо планёрок!
Истоки же таких вольностей обнаружились довольно быстро: начальство было сатанистом, само того не понимая. Нет, оно не славило Люцифера явно, зато изрядную часть своих суждений основывало на «мне в ярком свете явилась фигура и сообщила». В подкрепление сообщений из света годился любой мусор: от песен Гребенщикова до поедания галлюциногенных грибов по методу Кастанеды.
Я помню, мы спорили часами. Несомненно, стремление иметь единый взгляд на мир обнажало в нём человека ищущего. Но всё же мне было очень трудно утверждать что-то конкретное, исходящее из простого «Бог есть». Проще показать, что когда Он есть – это вообще-то лучше, практичнее, удобнее, добрее в конце концов. И нет, кривая улыбочка при этом отнюдь не появлялась, но понять меня мой собеседник попросту не мог, смотрел как бы сквозь меня и принимал всё мировое зло как данность, планомерно нащупывая пути к нему и делая серьёзные, но на поверку недалеко идущие выводы.
Надолго я там не задержался. Оказалось, меня и ещё одного человека, пришедшего на вакантное место раньше, взяли, чтобы одного из нас выгнать. Такой вот прикладной сатанизм.
***
За истёкшие полтора года я пытался устроиться в Луганске: руководителем call-центра, инженером по охране труда, менеджером по снабжению (трижды), специалистом копировального центра (шестикратно), администратором, ремонтником электронных устройств, железнодорожником, аналитиком министерства культуры, писарем в Народную Милицию (дважды), менеджером по продажам (дважды), сотрудником склада, специалистом call-центра, эникейщиком (дважды), логистом, работником типографии (дважды), редактором…
Там, где камнем преткновения не оказывалось моё гражданство, зарплата была ничтожной. Шесть-восемь тысяч российских рублей с весьма туманными перспективами повышения оной. Там, где она устраивала, мне находили причину отказать. Вишенкой на торте зачастую являлись и плохие условия труда вроде мерцающего голубоватого освещения или вовсе отсутствия оного.
И везде одно и то же – глумление, глумление, глумление… В конечном итоге я устал каждый раз отлёживаться и отмаливаться после очередного собеседования по нескольку дней дома. В такую работу невозможно верить. А без веры – невозможно и договориться.
***
Отдельным приключением явилось моё общение с военными. Сама по себе вакансия штабного писаря не так уж и плоха: кормят, одевают, работа непыльная. Только ездить далеко…
Впервые я пообщался с этими ребятами тем же жарким прошлым летом. Нужны писари? Нужны. Вперёд на медкомиссию! Анализ крови на СПИД и флюорографию мы тебе быстренько подгоним. Вот, держи бумажки. Почему прямо сейчас? А чтобы ты не сбежал, родной. Сегодня и контракт подпишешь, да. Это что за бумага? Это прошение на оформление негодного к службе под чью-то там ответственность.
Психологическое тестирование я с треском провалил. Сопровождавший меня вояка аж пожух, когда тётеньки-психологини раскричались, увидев в ответе на ехидный вопрос теста «Хотели бы Вы поставить точку?» ту самую точку вместо галочки или крестика. Ну ничего, сейчас психиатр всё поправит. Психиатр взглянул на меня и отправил проверяться в областную больницу на шизофрению. Оной болячки у меня по итогу, конечно, не обнаружилось, но дальше местный майор (или кто он там) заглянул в мои бумажки и разразился классической речью про то, что, мол, вот мины-то когда рядом ложатся, я тоже боюсь до усрачки. А кому не страшно? Всем страшно! М-дааа… Психиатр и уйма людей под уймой объявлений ВКонтакте меня так и предупреждали: ты, дружище, не в штабе сидеть будешь, а пулемёт таскать. Пролепетав что-то в ответ, я забрал свои бумажки и был таков.
Ещё раз на подобную авантюру я решился зимой, в декабре. В этот раз всё было с точностью до наоборот. Мне удалось подробно поговорить с человеком из штаба и заглянуть непосредственно в саму часть.
Несуразности начались почти сразу. Приезжай, мол, в такое-то время. Приехал, полтора часа морозился на улице в ожидании окончания построения. Ну, дружище, теперь пойдём поговорим о твоём оформлении с офицером. Ходили. Дважды. Так и не поговорили… Остальное время я сидел в штабе и невозбранно читал никому не нужные документы на компьютерах. О, «работа с верующими»! В вордовский файл были вставлены фотографии нескольких идущих куда-то строем мужчин в форме. Шли они, как оказалось, в часовню на территории той же воинской части. Поставить свечки, развернуться и так же, маленькой колонной, уйти под прицелом объектива фотоаппарата. Поработали, называется, с верующими… В самом деле, из того, что мне удалось услышать, служба в Народной Милиции иначе как «работой» и не называется.
Я бы солгал, если бы сказал, что в тот свой визит я не видел заботы и хотя малой толики сочувствия своей испуганной гражданской мордочке со стороны местных командиров. Но я также заметил… нет, не отсутствие дисциплины, а скорее отсутствие веры в дисциплину. Раздражительность и какую-то детскую обиду, того и гляди грозящую перерасти в кривую улыбочку. Ибо если ты надеваешь форму и отдаёшь значительную часть своей свободы, выхлоп должен быть соответствующим и не измеряться исключительно в материальных пятнадцати тысячах рублей.
…а на стене той самой часовни красуется обрамлённая кирпичами надпись: «Семья, раздираемая распрями, не устоит. Иисус Христос.»
Что ж, верно. Но попробуйте найти такую фразу в Евангелии.
Не найдёте.
