Хоть впервые нависла угроза, слава Иисуса росла,

Прекрасные всходы – популярность Ему принесла.

Толпы стекались к Учителю с Финикии и Галилеи,

С Декаполиса, с Иорданского округа и с Иудеи.

Покинул Иисус Каптернаум, жить стало опасно там,

Народ, Его разыскивая, ходил по сёлам и городам.

Отправились они к Вифсаиде, надеясь Его найти,

Забыли, скоро Пасха, к Учителю торопясь прийти.

Увидел Иисус к Нему бредущих, «Израилева дома овец»,

Приветливо встретил в пустыне, как любящий отец.

Долго беседовал, приведенных больных исцелял,

Страждущим помог: кто телесно и духовно страдал.

Незаметно спустился вечер, ночь на подходе была,

Луна в серебристом сиянье по небосводу плыла.

Голос звучал в тишине, казалось, журчал ручей,

Спокойно, тепло на душе от произнесённых речей.

Беспокоились ученики: «Учитель, пустынно место.

Вечер уже наступил, поесть людям нужно где-то.

Ты их отпусти, чтоб в деревни окрестные шли,

Там купят поесть себе, голодные наверно пришли».

Учитель, подумав, ответил: «Вы им дайте поесть».

Апостолы согласились, деньги в наличии есть.

«Не пойти ли купить нам хлеба и накормить их, –

Сказал один из Апостолов, – но накормим ли всех?»

«Сколько у вас хлебов?» – к Андрею Иисус обратился. –

Идите и посмотрите». Апостол немного смутился:

«Мальчик здесь есть, пять ячменных хлебов у него,

Всего две рыбки, но ведь этого мало, почти ничего».

На весенней траве велел собравшихся рассадить,

Над корзиной с хлебами стал молитву произносить.

Роздал ученикам, торжественно его преломив,

Своим необычным поступком окружающих удивив.

Стали его разносить, волновались: «Так мало хлеба».

Но хватило на всех, казалось, что сжалилось небо.

Сияют глаза учеников, чудо сейчас совершилось;

Мягким, лунным светом всё вокруг осветилось.

«Просите о великом, и Бог малое даст сверх того»[1], –

Ответил Иисус, когда о случившемся спросили Его.

Люди не могут уснуть: «Он – Пророк!» – раздавались крики.

На их возбуждённых лицах лунные играли блики.

Ночь спустилась давно, жарко горели костры,

То малые, то большие в небо взметались искры.

Чувствовал Иисус возбуждение – это опасней всего,

Готовы провозгласить повелителем, но для чего?

Не требовал царских почестей, от власти бежал,

О благах земных, Учитель, не мыслил и не мечтал.

Чтоб избежать гонений, снова нужно скрываться.

Двенадцати Он сказал: «В дорогу пора собираться.

Не медлите ни минуты, в лодку Симона садитесь,

Вдоль берега, к Вифсаиде, плывите, поторопитесь».

Причины не понимая, молча ученики повинуются;

Спеша, под покровом ночи, в путь отправляются.

На гору один поднимается, смотрит при свете луны,

Видит, лодку бросают из стороны в сторону волны.

Отчаянье охватило Апостолов, лодку их отнесло,

Грозное, бушующее озеро из рук вырвало одно весло.

Оцепенели сидевшие, человека увидев средь волн,

Замерло сердце, закружило их беспомощный чёлн.

Бросили в страхе вёсла: призрак их близкой гибели.

«Успокойтесь, не бойтесь», – голос знакомый услышали.

«Господи! – воскликнул Пётр. – Повели, если это Ты,

По воде к Тебе прийти, чтоб не сомневались мы».

Услышал: «Иди, не бойся». За борт смело перешагнул,

Случилось невероятное: Пётр шагнув, не утонул.

Волны держали его, несколько мгновений всего,

Испугавшись, стал тонуть, озеро потянуло его.

«Господи, спаси меня!» – отчаянно закричал Симон.

«Маловерный, почему ты усомнился?» – руку подал Он.

Остальные в лодке лежали, шевельнуться не смея.

«О, Господи, кто Он?» – шептали, от страха немея.

Утром народ проснулся, узнали, Двенадцать уплыли.

Почему не сказали им, быть может, просто забыли.

Не было Учителя с ними, куда же Он мог деваться,

У рыбаков Тивериады стали о Нём справляться.

После бесплодных поисков в окрестностях найти,

Решили не тратить время, в Каптернаум идти.

В городе нашли Назарянина, что заставило прийти

В тетрархию Антипы? Ему лучше побыстрее уйти.

Книжники в это время в Синагоге с Иисусом спорили:

«Не уважаете законы наши», – что б ни говорил, не верили.

Не оправдывался Он: «Вы главное в законе забыли,

В своём фальшивом благочестии истину упустили.

Отказывая родным, люди Храму завещают имения,

Они думают, что набожные люди, но это их мнение.

Об одной из заповедей Моисея забыли, впали в грех».

Неугодные речи Иисуса сильно раздражают тех.

Не окончен их спор, галилеяне зашли в синагогу:

«Равви, Ты как сюда пришёл? Мы испытали тревогу».

«Вы ищете не потому Меня, что знамение видели,

Поели хлебов и насытились, так ли на самом деле?

Не для тленной трудитесь пищи, для пищи иной,

Пребывающей в вечную жизнь, – понял бы и глухой. –

Её даст Сын Человеческий, Его запечатлел Отец – Бог».

Не понимали речей таких, их вразумить не смог.

«Чтоб делать Божье дело, как же нам поступить? –

Обратились с речью такой. – Об этом хотим знать».

«Поймите, в том Божье дело, чтобы верили вы в Того,

Кого Он вам послал, – неужели не понимают Его? –

Послушайте Меня, не Моисей вам с неба хлеба дал.

Кто с неба сходит, даёт миру жизнь – Я всё сказал».

«Давай всегда этот хлеб, Господин!» – попросили у Него.

«Хлеб» – Премудрость Божья, не поняли опять ничего.

Долго Он с ними беседовал, час ни один миновал,

Перед земным соблазном никто из них не устоял.

«Слова, что сейчас вам сказал – это жизнь и это дух». –

Снова им объяснить пытался, но народ так же глух.

«Есть среди вас неверующие», – Иуда смутился,

Ему казалось, Учитель лично к нему обратился.

Разочарован Иуда, совсем другого от Учителя ждал,

Сомненьям, давно одолевшим, он полную волю дал.

У Двенадцати спросил: «Не хотите ли от Меня уйти?» –

Когда многие ученики не захотели с Ним идти.

За всех ответил Пётр: «Господи, к кому мы пойдём?

Ты имеешь слова жизни вечной, мы от Тебя не уйдём».

Печально посмотрел на них, что же скажет сейчас:

«Не Я ли вас, Двенадцать избрал? Дьявол один из вас».

В ужас пришли ученики, что значат эти слова?

У избранных Апостолов кругом пошла голова.

Избранным нелегко, но трудней Самому Иисусу,

От Него, ещё пока, далеки и подвержены искусу.

«Берегитесь фарисейской закваски, – предостерёг. –

Бойтесь закваски Иродовой», – от соблазнов берёг.

Учитель хлеб принимать у врагов Его запрещает.

Огорчился Иисус: «Неужели никто не понимает?»

Что же, их наставлять Он будет снова и снова,

Пережить бы второе обращение, для этого есть основа.

Кто есть пища духовного мира? Им нужно знать.

Хлеб, дарованный небом – Мессия[2] – должны узнать.

[1] Эти слова сохранились в древнем Евангелии.

[2] Мессия, Христос. По обычаю Востока, когда человека провозглашали монархом, священник возливал на его голову кубок елея. Елей, масло оливы, символ – прочности. Обряд помазания напоминал о том, что власть даруется от Бога, Дух которого отныне будет пребывать на избраннике. Поэтому каждый властелин Израиля (а иногда и пророк) именовался Помазанником, Мессией, или по-гречески Христом. Со временем этот титул стали относить лишь к Великому Царю Грядущего.