Второй лишь месяц шёл войны,

Но наступала быстро ясность,

Что фронт стремится вглубь страны,

А с ним – смертельная опасность.

Эвакуировали всё,

Губили - что ни вывозили …,

Чтоб не досталось ничего,

Превозмогавшей вражьей силе.

И мы готовили завод,

К эвакуации скорее:

В лаборатории народ,

Моей, работал всех быстрее.

Но не собрав ещё отдел,

В прямом, что был мне подчиненье,

Я, вдруг оторван был от дел,

Важней исполнить порученье.

Мне вверен был особый «груз»,

Что и завода был ценнее

И пробуждал так много чувств,

Которых нет в душе светлее.

За срочный вывоз ста детей

Я был ответственным назначен …,

Когда нёс воздух гул смертей

И каждый - выжить озадачен.

Вместились в двух грузовиках

Их перепуганные лица,

Что выражали боль и страх,

И изумленье - что творится?!

Бежали матери, отцы

И детям, вслед машин кричали …,

А их застывшие мальцы,

Лишь крепче старших обнимали.

В тот час же выехали днём.

На первой, я, сидел машине,

Где был Степаныч за рулём,

Как восседавший в важном чине.

С окраин гнали по шоссе …,

Но всё ж настиг гнетущий рокот …

И взрыв, от нас невдалеке,

Озвучил смерти страшный клёкот.

«Тикаем к лесу», - проворчал,

Водитель мой, свернув с дороги …

И в лес машины увлекал,

Подальше от войны тревоги.

В лесу, бомбёжку переждав,

Мы снова двинулись в дорогу …,

Но немец, вновь застрекотав,

Хотел опять отправить к Богу.

Мы быстро скрылись в тень ветвей

И стали в месте безопасном,

Решить, как сохранить детей,

В пути угрозами ужасном.

Степаныч быстро предложил:

«Пока мы едем рядом с лесом,

Спасёмся, фриц, чтоб не убил,

Ветвей, скрываясь под навесом.

Потом дождёмся темноты

И проберёмся рядом с полем,

Под светом тлеющей луны,

Без фар, наполовину с горем.»

«А коль затянут облака?» –

Смутясь, шофёр второй заметил,

- С пути сойдём наверняка,

Мы в неизвестной этой степи.»

И я спросил тогда опять,

Водитель мой дорогу ль знает?

Коль будет путь ни разобрать,

Он, сбившись, вдруг ни заплутает?

Степаныч тихо отвечал:

«Здесь ездить? Нет, не приходилось.

Но я бы к утру обещал,

Минуть степь, чтобы ни случилось.

А дальше будет путь лесной,

Ветвями скрытая дорога,

Там не заметит фриц шальной

И прочь уйдёт у всех тревога.»

Стемнело, тронулись мы в путь.

Закапал тихий, частый дождик

И воздух стал - сплошная муть,

А путник – мглы немой, заложник.

Я за дорогу так устал,

Уснул, что, как убитый, сразу …,

А дождик сон лишь нагонял,

Одну всё повторяя фразу.

Сквозь сон почувствовал – стоим,

Лишь дождь всё дальше шёл примерно …

Шофёр молчал, как нелюдим,

В стекло вокруг взирая нервно.

«Случилось что? – спросил его.

А он мне нехотя, сердито:

«Вокруг не видно ничего

И вся дорога сплошь размыта.

И мы с неё давно сошли,

Не чуя под собою поля …,

Но надо всё ж вперёд идти,

Не ожидать же днём здесь горя?»

И я в пути опять уснул …,

Но от толчка, в стекло уткнулся

И громкий крик меня вспугнул …,

И я совсем от сна очнулся.

«Кто под колёса сам там прёт?!

Ни капли нет соображенья,

Что под машину попадёт

И вмиг погибнет без сомненья!»

Степаныч, это, так орал,

На миг сроднившись с тормозами …,

А прямо - Силуэт стоял,

Путь преградив ему руками.

В густой и мокрой темноте,

Белела женская Фигура,

Повыше нас по высоте

И неподвижна, как скульптура.

Степаныч словно прорычал:

«Что ж это надо Вам, Гражданка?!»

И хоть к Ней сразу побежал …,

Вдруг растворилась, Интриганка.

Шофёр вернулся удивлён:

«Мне померещилось всё, что ли?!

Иль за рулём я видел сон,

Стоит, что в белом, Кто-то в поле?»

Но я ему всё подтвердил:

Её, что ясно видел тоже …

А он: «Я от Неё, прям ощутил,

Как будто полз мороз по коже!

Да где же спряталась Она?

Никак играть решила в шутки!

И что здесь делает Одна,

В час, для прогулок – самый жуткий?!»

Опять лишь тронулись слегка -

Возникла вновь Фигура в белом …

Холодный пот, вдруг у виска,

Я ощутил тогда всем телом.

«Остановитесь! – закричал

И вслед сам вылез из кабины …

Шофёр к нам, Костя, подбежал:

«Что впереди машины мины?!»

Степаныч скрылся в мокрой тьме,

Исчезнув вместе там с Фигурой …

Вдруг слышим:» Все скорей ко мне!» -

Зов недовольный с ноткой хмурой.

«Да осторожно, стойте здесь! –

Сказал подавленно он с дрожью,

- Нельзя ни шагу дальше лезть», -

И ткнул рукой во тьму к подножью.

Мы дружно посмотрели вниз,

Что рядом с ним внизу чернело?

А как обрыв узрели близ -

Всё в мыслях аж похолодело.

«Что стали? – подбежала к нам,

Водитель третий наш – Светлана.

«Вот потому, внизу, что там, -

Ответил Костя, - бездны яма.»

Та ахнула, отпрянув прочь,

Вмиг осознав пути опасность,

Что уготовали нам, ночь

И столь коварная ненастность.

Слетали камни с края в тьму,

Достаточно лишь ткнуть их было,

Ногой в немую пустоту …,

От коей сердце сразу ныло.

Водитель мой снял шапку вдруг:

«Вот, кабы ни Она, мы также,

Погибли б, испустив здесь дух,

Подумать, не успев бы даже.»

«Да кто Она? – второй спросил,

Испуганный шофёр наш Костя.

«Дурак ты, что ли? – пробасил,

Степаныч:» С Неба Божья Гостья!

Она - Мать Божия Сама,

Нам преградила путь к обрыву:

Мальцов невинных всех спасла,

Не подпустив нас близко к срыву.»

«Да где же и когда была? -

Светлана прошептала робко.

«Прям здесь от горя отвела, -

Ей Костя пояснил негромко.

И в трепете затихли все,

О чуде, каждый размышляя …

О том, что было не во сне,

Как Мать спасла нас, Пресвятая.

© Copyright: Александр Петрович Ерёмин, 2021

На сайте автора: https://stihi.date/11399