Служенью Богу посвящённый,

Израиль Господа забыл:

Богатством тленным развращённый,

Левитов род, их искусил.

Кичились видом лицемеры,

Сверкая золотом одежд,

Лишившись сути силы веры,

Её сменив на блеск торжеств.

Их стала вера показная,

Без подтверждающих, суть, дел.

Душа их сделалась глухая,

Когда народ простой скорбел.

Гордясь предстательством пред Богом,

Народ судили по делам,

Имея власть над всем народом …

А сами жили по грехам.

Так трактовали все законы,

Народ, что должен исполнять,

Легко, чтоб люди были склонны,

Их повеленья исполнять.

И люди больше угождали,

Не Богу Неба, а «божку»,

Что привыкал, всё к большей славе,

Служа всё более греху.

Народ, служа своим «кумирам»,

Так быстро веру и терял,

Зря, увлеклись они, как миром …

И всем грехам их подражал.

Народ, быв Божиим когда-то,

Не видел в Боге уж Отца,

А больше верил в силу злата,

Дела решая без Творца.

Отца отверглись Божьи дети,

Молясь на тленные мечты:

Былая вяла добродетель,

В саду, как тленные цветы.

И так, всё общество растлилось,

Являя мерзкие дела,

Что тьма в сердцах их поселилась …

И лишь спасти могла - беда.

Господь решил смирить их гордость,

Что оскверняла Небеса:

Неизлечимую чопорность,

Заполонившую сердца.

Пришёл войной царь Вавилонский …

И плакал Иерусалим,

Когда врага храп, топот конский,

Храм Соломона осквернил.

До основанья храм разрушен,

И враг увёл левитов в плен,

За то, что стал народ бездушен

И полонил их души тлен.

И был пленён и весь Израиль:

Народ свободный стал рабом,

За то, что Истину оставил

И блудодействовал умом.

Их ждать могла лишь та свобода,

Что получают все от тьмы:

Евреев множеству народа,

Стал Вавилон взамен тюрьмы.

Но средь народа оставались,

Пред Богом верные сердца:

Нечестьем, что не осквернялись

И почитали лишь Творца.

Царь, Вавилоном тот, что правил,

В аж шестьдесят почти локтей,

Из злата статую поставил,

Веля всем кланяться пред ней.

Была то статуя не Бога,

А самого того царя,

Кичился властью, что премного …

И как обычно – очень зря.

Тому ж, кто будет непокорный,

Недалеко устроил печь.

В ней развели огонь огромный:

Неподчиняющихся жечь.

Но трое юношей за веру,

Предпочитали умереть,

Пойти чем, Богу, на измену …

И в печь их бросили гореть.

На двадцать метров взвилось пламя

И погубило царских слуг,

Печи, стоявших лишь у края …

И ужаснулись все вокруг.

А трое отроков в оковах,

В средину, брошенных, огня,

Вдруг, как в невидимых покровах,

Восстали, Господа хваля.

Средь них, четвёртым там и ангел -

Посланник Господа, ходил

И их, Небесным одеяньем,

От опаления хранил.

Четыре юноши ходили,

Точа Небесные лучи,

Огня, что даже ярче были,

Но попрохладнее ночи.

Вокруг все слышали их пенье,

Из сердца буйного огня

И приходили в изумленье,

На чудо дивное глядя.

И царь, сим чудом поражённый,

Из печи отроков призвал

И зря их вид не опалённый,

Евреев Бога прославлял.

И от себя дал повеленье,

Их Бога всем превозносить

И объявил, как преступленье,

Евреев Господа хулить.

И Бога Истинного вспомнил,

Весь богоизбранный народ,

А подвиг отроков запомнил

И восхвалял из рода в род.

Примечание: локоть – древневосточная единица измерения, равная около 45 см.

© Copyright: Александр Петрович Ерёмин, 2019

На сайте автора: https://stihi.date/9529