Душа тяготится в житейском плену,

Средь пластика окон, железных деверей,

Средь жалоб людей на лихую судьбу,

Без радости детской, любви матерей.

Здесь каждому ближе рубаха своя,

А все остальные пусть будут, как знают

Они же грешны в том, а вовсе не я,

Так люди обычно в миру рассуждают.

Не может смирить их и койка в палате,

Все так же винят в своих бедах других-

Детей бестолковых, дурных сватьев - братьев,

Клянут, что есть силы и власть и родных.

О хлебе насущном все мысли земные,

Все заняты поиском зелья от слез,

Не ведая, что то старанья пустые -

Прямая дорога в огонь и мороз.

Горят эти души в греховном кострище,

И вечным морозом сковало сердца,

И как нам понять в жутком том пепелище,

Что стало для сирых началом конца.

Как им объяснить, что не ведая Бога,

В погибель идут и ведут за собой

Потомков своих по безумной дороге

С тщеславной гордыней в суме за спиной.

Ах, если б на миг стали людям открыты

Все замыслы Божьи о каждой судьбе!

Слезами раскаянья были б омыты

Поступки и мысли в горячей мольбе.

Но мудрый Господь не мешает решенью,

Что примет в итоге творенья душа,

Познавшая мрак демонских искушений,

Сравнив их однажды с плодами добра.

Так думала я, лежа в белой палате,

Где дрожь и надежда в усталых сердцах,

Где мысли о Боге, как звуки набата,

 Приходят в миг скорби, а может конца.

(Луганск, декабрь 2017 г.)