Все его надежды опубликовать заметку о происшествии на литературном вечере русской общины давно рухнули. Правда, не один Наумов отвергал его рукопись. В других южно-американских редакциях говорили то же самое, мол, написано безграмотно. Но задел его за живое всё-таки Наумов, этот «хам безродный», как называл его за глаза Чебуреков.
- Сударь, почему вы упорно пишете «убейство»... через «Е»..? – спросил как-то Наумов. - Вы уже в шестой раз приносите мне те же самые ошибки...
- Помилуйте, господин хороший, ведь есть же слово «убЕй». Через «Е». Значит, всё правильно.
- Послушайте, а кто вас, собственно, э-э-э... просил писать? Ведь, это удел журналистов, репортёров. А вы, как я слышал... э-э-э... Да и на вечере, где произошло убийство, вы не были в числе гостей.
- А чего... у нас, в Неваде земля тоже слухом полнится, - самодовольно усмехнулся Чебуреков.
- Да, но ведь этот случай - давно уже не новость.
- Ну так чего ж... новости можно подавать по-разному.
- Всё так, любезный... да только смотря г д е их подавать.
Вот это «где» и задело Чебурекова до глубины души: малейший намёк на его лакейство, и он мог человека возненавидеть.
Однако, Чебуреков был не из тех, кто легко сдаётся. Прошёл месяц. И вот сегодня, предвкушая свой заветный час, он опять отправился в редакцию. И на сей раз он не плёлся уныло, а шёл бодрым, чуть виляющим шагом. И вся его тридцатилетняя, среднего роста, худощавая фигура выражала что-то новое – не то торжество, не то какое-то залихватское наплевательство... как если бы он собирался не шапку ломать в «Редком Слове», а побеждать.
У входа в редакцию решительность покинула Чебурекова. Даже сознание, что в ресторанах Невады он деньжат нажил, и знакомства влиятельные завёл - не помогало, потому что «хаму-редактору» не было до этого никакого дела. «Талант подавайте мне, талант!», - твердил Наумов каждый раз, точно одержимый, как будто этот самый «талант» можно вот так вот - просто найти, ну, поднять на улице, или даже купить по-дешёвке...
И всё-таки его карта ещё не бита, - Чебуреков даже выпрямился при мысли, что у него есть нечто, что он таит про запас, держит до нужного часа. Только бы Василий, приятель из типографии не подвёл, подоспел вовремя...
По тёмной скрипучей лестнице Чебуреков добрался до «святая святых». В полумраке пыльной комнаты его встретил треск пишущих машинок, где-то за грудой бумаг маячила секретарша Зиночка.
Ловко лавируя между столов, прочь отодвинув с дороги перепуганную Зиночку, Чебуреков прошёл к заветной двери. На двери - медная дощечка: «Главный редактор – П.О. Наумов». На секунду Чебуреков зажмурился. Потом открыл глаза и прочитал надпись ещё раз, по складам, точно к слову «редактор» примерял другую фамилию.
Страшновато стало, да и не зависит он теперь от прихоти Наумова, - в самую пору повернуть назад! Но уж очень хотелось Чебурекову увидеть свою заметку в печати. Была не была, авось...
Заложив по привычке левую руку за спину, выпятив грудь колесом, Чебуреков театральным жестом - без стука - приоткрыл дверь и вошёл в кабинет.
И тут же застыл. Даже мурашки поползли по спине.
Но, как видно, Наумов не заметил вошедшего. Сутулясь в просиженном кресле, точно изнемогая под тяжестью редакторских забот, продолжал что-то писать. Звякнул телефон. Не отрываясь от занятия, и даже не взглянув на аппарат, Наумов схватил трубку и - тут же прижал её обратно, точно пойманную мышь.
Не отходя от двери, Чебуреков рассматривал своего заклятого врага, от которого до сегодняшнего дня зависела его писательская судьба. Но сегодня он ему покажет... Однако, надо же, наконец, обратить на себя внимание.
Чебуреков осторожно кашлянул. Редактор окинул вошедшего быстрым, напряжённым взглядом, и опять вернулся к своему занятию. Чебуреков замялся у двери, аккуратно переступил с ноги на ногу.
Вдруг Наумов резко вздрогнул и в недоумении уставился на вошедшего:
- Как это, опять – вы? И кто же вас пропустил? – недовольно пробурчал он. Потом, уронив голову на руки, в изнеможении простонал: - Зина, а, Зина, ведь уволю!
- Потап Осипыч, ну, по старой дружбе... – привычным, заискивающим тоном начал Чебуреков.
- Да какая, к чёрту, дружба! Много вас там всяких... ликёры-подающих... В седьмой раз повторяю: загромождать газету мусором не могу – н е м о г у. Не буду!
Напряжение разорвал треск телефона: «Да, да. Только исправьте малость... Тогда, разумеется, пойдёт...»
Щёлкнула трубка, разговор окончен. Но телефон тут же зазвонил опять.
Ярость начала обуревать Чебурекова. С трудом сдерживая себя, он стал покачиваться с носок на пятки, с пяток на носки, и переводил дух. «Хам! Безродный хам! – мысленно негодовал он. - Не то что сесть, даже к столу не предлагает подойти! Ну, подожди... пусть только Василий придёт...»
Трубка опять щёлкнула. Чебуреков воспользовался паузой:
- Понятное дело, я университетов не кончал...
Опять треск телефона:
- Слушаю. Нет, рецензий не выдаём. Послушайте, любезный, что вы себе там...
Как видно, на этот раз трубка крепко щёлкнула на другом конце провода, так как Наумов на секунду остолбенел, отпрянул, и с удивлением уставился на аппарат.
«А-а, браток... значит, кто-то тебе выдал... поделом, поделом!», - подумал Чебуреков, старательно скрывая злорадную улыбку. «Однако, теперь, или никогда!» - он сделал движение к редакторскому столу; успел подсунуть под редакторский локоть невезучую заметку; мог бы даже и сесть - без приглашения, разумеется, но удивлённый взгляд Наумова остановил его на месте.
Заметив перед собой злополучную рукопись, редактор недовольно поморщился:
- Вы всё ещё здесь..? – метнул он взгляд на Чебурекова. Хотел ещё что-то добавить, но в это время опять зазвонил телефон.
- Ах, да... Поздравляю, поздравляю! Талант всегда ценим. Да, да, в следующий номер...
- Сударь! Да явите же вы, наконец, Божескую милость... – просящим голосом прервал редактора Чебуреков.
- Послушайте, любезный, - вкрадчиво начал Наумов, кладя трубку на место, - ведь вы такую карьеру забросили! О невадском ресторане нам постоянно присылают хорошие отзывы, да и вас там разок поминали...
При этих словах, «и вас разок поминали», Чебуреков с гордостью выпрямился, даже грудь больше выпятил: а что – он и впрямь считался самым расторопным и толковым лакеем. Но Василий, гад этакий: как же - без него - поднести Наумову сюрприз: мол, он, Чебуреков, ещё кой-чего может?!
Однако, судьба бывает милостива даже к лакеям. Не успел Чебуреков и рта раскрыть, чтобы разом выпалить свою новость, как - оттолкнув секретаршу - в кабинет ввалился Василий.
- Вот, сударь, пожалуйте-с...
Хватая пакет из рук Василия, Чебуреков развязно шагнул к столу редактора. Неспеша распечатал пачку только что изданных, с о б с т в е н н ы х газет...
- Накось, коллега, выкуси! Теперь и мы в р е д а к т о р а х посидим! Без ваших, всяких там университетов...
Затем повернулся на каблуке и с достоинством вышел из кабинета.
Т. М. Брисбен 2010 г.
