Разговор с дедом

     Семён оканчивал школу. Позади остались долгие, но так быстро пролетевшие одиннадцать беззаботных лет, Последний звонок, экзамены…Впереди будущее. Каким оно будет, Семён должен был решать сам. До недавнего времени, он почти не задумывался над этим вопросом. Что ему мечталось? Да ничего! А, вообще, кто сегодня мечтает кем-то быть? Ушли в прошлое времена, когда каждый мальчишка мечтал стать космонавтом, пожарником, подводником, милиционером и полярником. Да и мальчишки те уже давно выросли и состарились.

     Сегодня по городу то там, то здесь с красочных баннеров привлекали абитуриентов модные специальности: экономист, программист, маркетолог, менеджер, промоутер, IT-медик, тьютор, копирайтер, мерчандайзер… Плоские, бездушные, неродные профессии. А решать свою судьбу всё же нужно. Рекламные проспекты советуют одно, друзья-одноклассники - другое, родители настаивают на третьем, а внутри ничто не отзывается. Семён запутался. Всё смешалось. А более того, у него из головы не выходил один разговор со своим дедом. И чем больше он думал, тем явственнее из тумана, в который была погружена его бедная голова, проступали образы и конкретные мысли. Хотелось решаться. Решаться на что-то большое и стоящее, что сделает жизнь полной и осмысленной.

    - Ну, дед, задал задачку! – усмехнулся своим мыслям Семён, вспоминая их беседу.

     Своего деда, Михаила Николаевича, Семён по-своему любил и уважал. С ним было очень интересно и никогда нескучно. Вот уж кладезь мудрости и опыта! Всегда, когда нужно было ехать в деревню, Семён ехал охотно, предвкушая общение, с казалось бы простым, но очень неординарным  человеком.

     В прошлом Михаил Николаевич был шахтером - забойщиком. Тридцать лет изо дня в день опускался он на тысячу метров гробовой темноты, работал отбойным молотком и поднимал кубометры на-гора. Работал на совесть. Его в бригаде ценили и уважали. И если нужно было дать план и сверх плана, то это без него никак не обходилось. Тонкая черная полоса угольной пыли окольцевала его усталые  в прожилках морщин глаза и въелась в ладони рук несмываемой печатью. И нынче, на заслуженном отдыхе, он трудился с рассвета до заката. Отдыхать было некогда. Да и непривычно. Большое домашнее хозяйство требовало его рук и внимания. Семён поражался тому, сколько дед всего знал и умел делать. «На все руки мастер» - это в буквальном смысле о нём. У деда был ухоженный сад, плодовитый виноградник, небольшая пасека, несколько видов домашних животных. Он вместе с местными мужиками очистил от ила и угольного шлака ставок, запустил туда мальков, укрепил берега, засыпал пляж песком. И теперь полдеревни ходило сюда купаться и на рыбалку, добрым словом поминая местного труженика.  Он находил протоки родников, очищал их от зарослей, обкладывал камнями – и из криницы текла хрустально-чистая и сладкая на вкус «живая» вода. Он посадил на брошенном пустыре за шахтой (некогда  территория вырубленного  сада) несколько десятков фруктовых деревьев, и теперь для всей округи плодов было хоть отбавляй. Он занимался в  саду, омолаживая деревья и восстанавливая утраченные сорта яблонь и груш. Он выращивал свой виноградник. Называл его «Михайловский Прованс». Несколько десятков полос виноградных лоз устремлялись по склонам никому не нужных, заброшенных и давно неухоженных степных холмов. Он бережно укрывал лозу осенью, неутомимо поливал, обкапывал и обрезал. Он сам делал потрясающий сок и игристое в бокале вино. Он ходил на охоту и знал всё про повадки зверей и птиц. Он любил рыбалку и мог часами рассказывать о рыбе. Под навесом возле птичника у него всегда вялилась и сушилась своя тарань. Он ездил на сенокосы и безошибочно угадывал лучшие под корма луга и полезные травы. Его не боялись пчелы(если так можно сказать)! Просто они его не кусали. Он  обихаживал улики, рассаживал пчелиные семьи, кормил, лечил, собирал мёд, а «неутомимые труженики» принимали его за «своего». У него была масса лекарственных настоек, сладко-горьких наливок, пчелиных полезных продуктов. И обо всём этом он знал точно: как приготовить, от чего и сколько принимать. А зимой, когда работа в саду и в поле прекращалась, он мастерил по дереву. Резные ставни на окнах, мебель, мелкие безделушки и некоторая посуда были сделаны его руками. А в прихожей на видном месте висели  вырезанные из дерева несколько картин. Одна из которых, была точной копией «Богатырей» В.Васнецова.

     Семён диву давался, как может один человек столько всего знать и столько всего успевать делать! Ему, «баловню города», был непостижим объем труда, подвластный деду. Сам он и доли этого не успел бы сделать, а дед делал и брался за новое. И так всю жизнь.

     С дедом было интересно поговорить. Он не только был «ходячей энциклопедией», но еще и умел слушать. Что сегодня большая редкость. Все стали болтливы не в меру. Выслушать со вниманием, помолчать, когда нужно или дать дельный совет – такое мало кому удается. Надо сказать, что Семёна по-настоящему понимал только дед. Далёкий от современных трендов, игрушек и AT-технологий он как-то умел цеплять и выуживать то, что наболело в мальчишеской душе, живо интересовался подростковыми проблемами и желаниями, участливо обсуждал их и как-то незаметно, между прочим, давал пояснения и советы, следуя которым Семён всегда обретал покой. После разговора по душам с «Гигантом мысли» - как он в шутку называл деда, бури в душе успокаивались, и жить становилось легче. Вот как бывает: работал с утра до вечера дед, а тяжело жилось внуку в городской квартире с газом и водопроводом!

     Как-то ранней весной, когда у Семёна были каникулы, Михаил Николаевич позвал его помочь в винограднике. Вот тогда и произошел у них тот разговор, который не давал ему покоя.

     Освобождая от земли и листвы виноградные лозы, они говорили обо всём. Так и работа спорилась и время быстрее проходило.

     Михаил Николаевич спросил:

     - А что, Сёмка, ты уже решил, кем будешь? Куда собираешься поступать?

    - Да нет, дед, еще об этом не думал. Вот  окончу школу, сдам экзамены, а там подам документы в несколько вузов. В какой-то да примут.

     - Да…Значит пальцем в небо тыкать будешь.

     - Ну, а что? Наверно, пойду на программиста. Или  вот родители советуют - на юриста.

     -Ну, а сам-то ты чего хочешь? – настойчиво спрашивал дед.

     Семён пожал плечами и криво усмехнулся.

     - Не знаю пока. Потом что-то выберу. Без места не останусь. В вузах случаются недоборы. Возьмут.

     Дед исподлобья взглянул на внука. Потом отложил лопату в сторону и достал крынку с водой.

    -А ну, давай-ка сядем, передохнем немного, - и он опустился на перевернутое ведро. Распахнул куртку. Весеннее солнце припекало и становилось жарко. Семён примостился радом, с наслаждением залпом выпивая кружку ключевой воды.

     Земля окончательно пробудилась от зимнего сна. Зеленая гладь молодой травы пушистым ковром укрыла склоны холмов. Над этим изумрудным  бархатом носились опьяненные теплом птицы. Воздух, прогретый нежным весенним солнцем и провеянный легким ветерком, был наполнен ароматами парящего чернозема и первых трав.

     После небольшой паузы Михаил Николаевич снова заговорил.

     -Вот ты говоришь: не знаю, куда возьмут туда и пойду. Ты понимаешь, что выбираешь сейчас жизнь! Да! Чего ты усмехаешься? Ведь кем и где работать – это значит,  как жить: как рыба в воде или как на каторге. Или в душе мир и спокойствие, или постоянная неудовлетворённость и раздрай. Мыкаться туда-сюда от того, что это не нравится, потом - это, а потом – то. Или любить свое дело, совершенствоваться в нем и приносить пользу себе, своей семье и всем окружающим. Ведь это важно, что ты после себя оставишь? А оставить нужно. Мы ведь для этого рождаемся на Земле. От простой травинки, сухой и невзрачной, и то польза есть и след остаётся. Она перегнивает и дает корм новым растениям. А тут человек!

     Я вот тебе расскажу одну историю. В начале XX века в России жил один молодой человек. Он окончил художественную школу, училище и даже заграницей побывал. И всё для того, чтобы стать художником. Живопись заполняла всю его жизнь. Он рисовал на ходу. Наблюдал за людьми, а потом бежал домой и зарисовывал то, что видел: лица, позы, движения. У него карандаш был постоянно под рукой, руки в краске, а дома художественный беспорядок. Вот как ты думаешь, кем ему в жизни быть? Ну, конечно, художником. Он и решил поступать в художественную академию. Всё, казалось бы, решено. Но его вдруг охватило серьёзное раздумье. Правильный ли жизненный путь он избирает? И он пришел к мысли о том, что он не вправе заниматься тем, чем ему нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для людей. Как тебе? Оцени мысли молодого человека твоего возраста. И вместо Академии Художеств он поступает на медицинский факультет. А почему? Он понимал, что его художества никому не будут нужны и больших денег не принесут, а народ вокруг очень нуждался во врачах, особенно в деревнях. Были неизлечимые болезни, не хватало лекарств, умирали младенцы, солдаты приходили калеками с войны. Тяжело жилось народу, в общем-то. А врачей – один на тысячи. Вот он и решил стать сельским врачом. А ты же понимаешь, он художник! У них особое отношение к жизни, особое мировоззрение. Они тонкие и ранимые натуры. Художник живет в мире образов,  прекрасного, чего-то такого возвышенного. А тут медицина: раны, кровь, трупы…Брр..! Он любил философию, историю - гуманитарные науки и терпеть не мог физику, химию, минералогию, не говоря уже об анатомии. Да от вида крови его всего выворачивало! Но всё-таки он решился. Собрав всю свою волю в кулак, он принялся изучать естественные  науки. Иногда ему казалось, что его мозг, точно сжатый резиновый шар, который стремиться вытолкнуть чуждое ему содержание. Титанический труд! И досталось же ему! Учился, как говориться, в поте лица. И пересилив себя, переступив через отвращение, он неожиданно заинтересовался анатомией. Благодаря своим художественным способностям лихо рисовал кости, а потом лепил их из глины. Делал рисунки переломов не хуже сегодняшнего рентгеновского снимка. В конце концов, он стал хирургом. Понимаешь, не просто врачом, который знает, что и от чего нужно принять, а тем, кто по локоть в крови копается в живом теле, чтобы этому телу сохранить жизнь.

     На одни пятерки сдал государственные экзамены, заслужил похвалу профессора хирургии о том, что он теперь знает гораздо больше чем его учитель… Оказывается, может поменяться человек, если чего-то захочет. Всего себя перевернуть. Была бы цель благородная, да сила духа, да упорство. Не нравится мне, а я всё равно себя пересилю. Вот так можно выбирать жизненный путь, Сёмка.

     Дед замолчал, прищурив глаза, смотрел куда-то вдаль на отблески террикона. Семён слушал затаив дыхание, немного пришибленный и растерянный.

     -А что было  с ним дальше? – спросил он, облизнув пересохшие губы.

     -А что дальше? – вздохнув, продолжал дед. – Нелегкая ему выпала жизнь. Не успев закончить учиться, он  попал на войну, русско-японскую. Вот уж поле деятельности для него! Сразу такая практика. А он смелый. Если решился стать врачом, то и не побоялся делать сложнейшие операции, которые сохраняли жизнь сотням солдат, их руки и ноги. Известность к нему пришла. Но жизнь такая: то в одну сторону повернет, то в другую. И семья у него была, деток четверо. Трудился, лечил, оперировал, даже труды писал по медицине. А тут революция, круговерть пошла. Не поймешь, кто свой, а кто чужой. Одним поможешь – другие обидятся, других спасешь – эти тебя во враги народа запишут. Время было такое - страшное. А он еще и священником стал. Это-то в 20-е годы! Когда их тут же расстреливали, почти за углом. А он стал. Жена у него умерла и он решил посвятить себя Богу и людям. За это и поплатился. Сидел в тюрьме, прошел три ссылки, а от Бога не отказался. Ему предлагали кафедру Ленинградского университета в обмен на отказ от священства, а он стоял на своём. Когда можно было - лечил, когда в тюрьме сидел - книги писал. Вот человек! Глыба!

     Знаешь, Сёмка, он, когда началась Великая Отечественная война, был в ссылке. От туда написал телеграмму в Президиум Верховного Совета, что, мол, он профессор медицины и специалист по гнойной хирургии может оказать помощь воинам на фронте и в тылу, а ссылку готов досидеть и после войны…

     Вся его жизнь – это служение людям. Вот как он хотел быть полезным! Пересилил себя. За это Бог ему и дал исключительный талант. О нем знают во всем мире. По его медицинским учебникам до сих пор учатся врачи. И сегодня о нём постоянно слышно.  Ходит и помогает.

    Семён вскинул голову и устремил на деда удивленный и недоверчивый взгляд:

    -Да ты что, дед! Как это ходит? Он же умер давно!

    - Да, помогает. Потому, что Святым человеком стал. А для них ни времени, ни пространства нет. У Бога все живы. Придет в операционную, что-то скажет врачу. Ну, что нужно правильно сделать, чтобы помочь человеку и уйдет. Все спрашивают: кто это был, как он сюда попал. А больной и жив, и здоров. Ну, что ты на меня так смотришь? Я тебе не сказку рассказываю, а реальную жизнь человека описываю. Святой Лука Войно-Ясенецкий. Не слыхал о таком? Врач, хирург, профессор, ученый, писатель, архиепископ, человек с мировым именем!

     Он когда-то и меня спас в шахте. Да, было дело!.. Мог и не сидеть здесь сейчас с тобой… Ну, а это уже другая история. Я тебе как-то потом расскажу.

     Так что, Сёмка, кем тебе быть – это в твоих руках. Было бы желание да воля. Видишь как, из неудавшегося художника человек стал выдающимся профессором медицины и хирургом. Раз, и повернул свою жизнь в другое русло. И жил – горел, и после себя такую память оставил, что во всем мире благодарные слова людей до сих пор звучат!

     Так что думай, друг, и решайся, а решимость и труд Бог обязательно вознаградит! – закончил Михаил Николаевич, тяжело вставая с неудобного насеста.

    Солнце покатилось к закату, а еще нужно было закончить ряд виноградника. Дальше  внук с дедом работали молча, осмысливая сказанное и услышанное.

    Почва возделана и зерно брошено, осталось ждать, когда прорастет.