(Художественный рассказ о первого лица, из сборников прошлых лет)

Авария стоила мне потери здоровья, машины, любимой женщины. Здоровье – это сложный перелом ноги, шрам на щеке, который изуродовал мою привлекательность. Машина – боевая моя кормилица, пошла на слом. К тому же, из-за продолжительного лечения меня уволили с престижной работы. Невеста – оказалась «по-расчету», вскоре сбежала. Отвернулись от урода и другие особи женского пола, до аварии, стрелявшие в меня из размалеванных тушью «бойниц».

Тридцатилетний возраст требовал создания семьи, а я из-за предательства Марины стал женоненавистником. Вместо нее моей подругой стала мадемуазель депрессия. С ней в объятиях я провел около года.

Наконец, здоровый организм взбунтовался против меня же самого – больного и квелого. Как-то, бреясь, я обнаружил, что шрам на лице стал менее заметным. Чтобы замаскировать его ещё больше я отпустил бородку. Свое отражение мне стало даже нравиться. Этакий ухмыляющийся брюнет. Поняв, что не урод, во мне проснулось желание отыграться за несчастную любовь.

Как-то на плановом осмотре у травматолога мне предложили путевку в загородный санаторий, который располагался прямо в сосновом бору. Я решил не упускать шанс «оторваться по полной». В фантазиях мне уже грезился роман с отдыхающей барышней.  

А вот по приезду понял, что подлечить опорно-двигательную систему приехали не толпы молодых кобылиц и гарцующих жеребцов, а люди преклонного возраста. От такой неудачи я заскучал уже в первые часы пребывания до состояния воющего на луну волка. Решив, всё же, полечить ногу, я тенью бродил между молодящимися стариками, частенько натыкаясь на целующиеся пары, что ещё больше нервировало.

Единственной молодой женщиной на весь санаторий была рыженькая Рита – медсестра из процедурной.  Подход к ней был сделан ещё в первый день приезда, но она, смерив меня равнодушными зелеными глазищами, с ходу заявила: – «Я здесь уже пять лет. Мне так надоели кобелирующие воздыхатели, что держу за ширмой чугунную сковороду с ручкой, чтобы отбиваться от назойливых «мухов» мужского пола. Дома – муж и двое детей. Достаточно аргументов? Или вместо лечебной грязи цементику развести»?

Цементику, как и сковородкой по лбу не хотелось. Пришлось отложить планы «мести» женскому полу до лучших времен.

Как-то после процедур я присел на лавочку. Мое внимание привлекла белка. Было такое впечатление, что она притаилась и чего-то ждёт. Но так, как я в то время был голодный и злой «серый волк», мне показалось хамством с ее стороны заглядывать своими маленькими глазенками прямо в душу.

Я поднял комок земли и швырнул в рыжую попрошайку, представив, что мщу медсестре Рите за то, что она не оказалась более легкого поведения. Белка, юркнув вверх по стволу, исчезла из виду.

– Ах ты, скотина! – услышал я визгливый окрик за спиной.

Я обернулся и увидел трех старушек интеллигентного вида, сидящих на соседней лавочке.

– И как таких жестокосердов земля носит? – в тон ей подхватила вторая.

Тут же запричитала и третья:

– Мы нашу Рыжуху с рук кормим, а он, гыдотник такой, камнями в беззащитное животное! Фашист прям какой-то, нелюдь, и все тут!

 «И это интеллигентные женщины? Ну-ну, все вы из себя только корчите добродетель, а на самом деле… Те же стервы, только старые», – вспыхнуло в мозгу.

Сознавая, что по сути они правы, я бросил-таки в их сторону:

– Бабули, шли бы вы по добру по здорову, а то за такие реплики можно и нарваться однажды. Вдруг я такой, каким вы меня тут нарисовали?

Получив от языкатых бабуль новую порцию изощренных определений, я, сжав кулаки, двинулся прямо на них, собираясь просто испугать своим грозным видом и пройти в грязелечебницу, как бы на процедуру.

Замысел удался. Бабули отпрянули в стороны, а я, ухмыляясь, скрылся в тамбуре.

С улицы донеслось:

– А этот стервятник не до Ритуськи нашей пошёл? А ну как обидит дите? А ну, бабоньки, палки в руки, и пошли девку выручать.

Я, стоя за дверью, ведущей в подвал, подождал, пока возмущенная делегация прошлепала к кабинету. Хотел было уже уйти, но задержался. Интересно стало, как эта Рита на вооруженных палками старух отреагирует?

– Баб Мань, вы чего это? – услышал я удивленный Ритин голос.

– Где он? – спросил старушечий голос.

– Кто он-то?

– Бородач этот, со страшным шрамом на щеке! Бандит этакий.

– А, это, наверное, Сергей Шитов. Ну, нашли, бандита... Он смирный. Раз отшила, больше не лезет.

– Отшила она. Смотри, так в девках и засидишься. Давно пора детей рожать, а ты все отшиваешь… Так куда ты этого головореза спрятала?

– Да нет тут никого. Процедурники ушли. Я домой собираюсь...

– Как это нет? Он сюда зашел, мы видели.

– Странно…

– Учти, гаденыш ещё тот. В твою любимицу каменюкой запустил!

– В Рыжуху? Попал?

– Не, убёгла. Че она, дура, что ли? Хвостом мыльнула, и нет ее.

Дослушивать я не стал, вышел и пошел себе восвояси, припеваючи на радостях. Рыжая-то, оказывается, всем врет о замужестве!

Всю ночь снились цветные сны. Все-то я в них с этой Ритой целовался… Жестоко! Это ж только во сне! После завтрака, захватив ватрушку, пошёл к тому дереву, где белку так неосторожно спугнул.

Ждать пришлось долго, но дождался. Замелькал рыжий хвостик между ветвей. Потом столько же пришлось в гляделки с Рыжухой играть, пока она не поверила, что мужчина с добрыми намерениями предлагает угощение на ладони. И еще удача! Как только перелез зверек на руку, так и Рита появилась. Первый раз увидел: такой радостью засияли глаза девушки! Такое тепло от улыбки ее разлилось по округе! Еле сдержался, чтоб не вскочить. Нельзя, белку же вспугну.   

Девушка пошла работать, а я так и остался сидеть с новой подругой на руках. А тут и вчерашние бабки на дорожке проявились.

– Ой, бабоньки, гляньте! Чудеса какие! Рыжуха с бандюком играется. Аж, прям, как родные!

– Ой, что ж делать-то? Ритка ж загадала: кто из женихов ее Рыжуху приручит, тот и суженым станет.

– Люб, ты б помолчала. Пошутила девка, а ты и понесла по миру. Слышит же... Какой он ей жених? Нахал еще тот! Да и женатый, небось.

Протараторили бабули и пошли дальше. Но куда вчерашняя вражда делась? Улыбаются мне, как самому дорогому человеку на свете. И страшный шрам пугать перестал. И «бандюк» прозвучало ласково.

Белке надоело свахой работать. Схватила она кусочек с повидлом, да на дерево вернулась. Пошел и я на грязетерапию. Разделся, лег, как положено. Пришла Рита. А я ей с ходу и говорю:

– Рита, а выходи за меня замуж. Я детей люблю, животных – тоже, честное слово! И тебя любить буду, если сковородой биться не будешь и в цемент укатывать…

Долго мы с ней смеялись тогда. А сейчас вот сижу на своей кухне. На коленях у меня Ванечка – сыночек пятилетний. Рита в спальне рыжеволосую Машеньку укачивает. Вот такое на меня счастье свалилось в том санатории. На всю жизнь! Если б не те языкатые бабули и ручная белочка, так бы и прошел мимо него. И куда девалось желание мстить всему прекрасному полу? Любовь все исправила.