Милостью Божией… Да какие же мы БОГатые!!!
(Документально-художественная проза)
Луганск, июнь 2017 года. Отец Арсений со вниманием осматривал стены городской квартиры, которые был приглашён освятить. Хозяйка суетливо следовала за священником, всё оправдываясь за выцветшие и пожелтевшие от старости обои.
– Давно хотела ремонт сделать. Ещё перед войной… Тогда денег не находилось, а теперь и вовсе…
Тяжело вздохнув, она махнула рукой, как будто этим движением можно было избавиться от всех проблем сразу. В противоречие её слов пять рулонов обоев торжественно возвышались на шкафу. Заметив несоответствие слов и действительности, она поспешила внести ясность.
– Вот, на стены в коридор взяла по уценке, а на потолок – денег не хватило. Со следующей пенсии, Бог даст, докуплю. Хоть коридор в порядок приведу, а за комнаты… Ой, и мечтать не приходится...
– Если ремонт будете делать, то места, где иконки наклею, аккуратно вырежете, а потом снова наклеите. Понятно? – ровным, полным доброжелательного спокойствия голосом, пояснил отец Арсений.
– Да-да, конечно. Всё сделаю, – заверила священника Мария.
Выбрав места, образующие крест в доме со сторонами света: восток – запад, юг – север, батюшка поочерёдно наклеил четыре охранные иконы на стены. Затем он зажёг и поставил под ними четыре свечи и, читая молитву, стал обстоятельно окроплять всё, что можно было окропить в квартире. Досталось и неотступно следовавшей за ним женщине, да так, что с её волос, выглядывающих из под косынки, на грудь потекли ручейки. Ну а как иначе? Она – главный объект в жилище, который должно было защитить церковное таинство. Плюх! И ещё раз кропило в руках батюшки заставило хозяйку квартиры затрепетать и с благодарностью принять толику свячёной воды.
– …Во Имя Отца, и Сына, и Святого Духа, окроплением этой воды священной в бегство да обратится все злое бесовское действие. Аминь… – продолжал читать молитвы протоиерей Арсений.
Когда все молитвы таинства освящения жилища были прочтены, помазание святым елеем состоялось, он обернулся к женщине и сказал:
– Ну вот, теперь можете не бояться злых духов, всех выгнали. Спите спокойно.
– Да я, если честно, и не боялась. Для порядка освятила. У нас же дом какой намоленный! Как обстрелы начались, так мы с соседями иконы из дома выносили и каждый вечер ходили крестными ходами вокруг нашей девятиэтажки. Люди, кто тут оставался в четырнадцатом году, верили, что над нашим домом Пресвятая Богородица Покрова Свои Святые распростёрла и нет силы на земле, способной их разрушить.
Батюшка, каюсь, это я на себя такую смелость взяла и так всем говорила. Тут же подвалов никаких не было. Прятаться некуда. Надо было как-то людей успокоить…
– И каковы результаты? – спросил батюшка.
– Вся округа, что обходили, цела осталась. Ни одного попадания, ни одно окно ни у кого не треснуло.
– Тогда прощаю… А вот если бы обманули людей… – с улыбкой проговорил отец Арсений и пригрозил пальцем.
– Выбора не было, батюшка… Все ведь всё понимали… Но вот после того, как пройдём с иконами, люди расходились по квартирам и спокойно ложились спать. Они верили, что над ними Покрова Богородицы нашей любимой… И я верю, что они над нами были! Чудь дальше, куда мы не доходили, много раз прилетало. И «Градами» этот квадрат накрывало. Но наши два девятиэтажных дома не пострадали. Хотя они самые длинные, самые высокие в округе, и на горе ещё стоят…
– Верю, верю, – добродушно отозвался священник. – Всё по вере нашей да будет нам. Я тоже во время бомбёжек обходил дома с иконой, с молитвословом не расставался. Чудес Милости Божией насмотрелся. Мне сказали, что сарай мой горит. Тушить не пошёл под обстрелами, смирился с потерей, только молитвы всё читал… А наутро выхожу, оказывается, сгорел соседский сарай, а до моего – огонь дошёл и остановился. Да что сарай, недалеко от нас прилетело прямым попаданием в дом жилой, стена целиком внутрь завалилась, пыль, грохот! Но все, кто внутри был – живы остались! Ни одной царапины! У соседей всех стёкла повылетали, а у нас – все до одного целы остались! Осколок вот только в оконной раме до сих пор торчит. Так как Господа не благодарить и не прославлять после этого?
– Ой, батюшка, вы не поверите! – воодушевленная возможностью рассказать, затараторила Мария, – сама не видела, но соседка с пятого этажа рассказывала. Я ей верю. Таким – не шутят! У нас тогда – помните? – как стемнеет, так вечерние обстрелы начинались. Вот она стоит у окна и видит: летит снаряд в нашу сторону, красный след такой по небу несётся, и уже близко, и прямо на дом летит. Вдруг, он как мячик отскакивает от Покровов над нашим домом, то есть… ну, траекторию резко меняет и летит в другую сторону. Представляете? Мы потом ходили смотреть. Снаряд в железный гараж угодил. От гаража и машины, что в нём стояла почти ничего не осталось. Что бумагу ту покорежило, сожгло всё!
– Говорю же, Милость Божия Превеликая с нами пребывает... – собирая свой чемоданчик, ответил отец Арсений. – Если я сейчас начну о всех чудесах рассказывать, о которых мне прихожане рассказывали, то и до вечера с вами не расстанусь, а идти надо, уж простите…
– Свой батюшка… – про себя подумала Мария. Ей вдруг так захотелось рассказать ему об ещё одном чуде, о котором, кроме настоятеля одного храма, никому не рассказывала из страха, что не поверят, но не успела. Священник щёлкнул замочками на чемоданчике, простился и ушёл.
Хозяйка только что освященной по всем правилам квартиры уселась на диван, откинулась на его спинку, закрыла глаза и с благоговением стала вспоминать то чудесное событие. Почему-то до сих пор никто не задал ей вопрос: «Откуда пришла сама мысль обходить дом с Казанской иконой Божией Матери?» Вот если бы батюшка не спешил в храм, то он бы обязательно задал ей этот вопрос… Вот тогда бы она, конечно, с оговорками, что понимает, что недостойна, рассказала бы ему, как всё было, о том, как она в самом начале войны подрабатывала сторожем в храме…
***
В тот вечер стрельба практически не прекращалась. Луганчане очень боялись, что их всё-таки захватит Нацгвардия Украины. В церковной сторожке на просторном подоконнике стояла Казанская икона Божией Матери. Помолившись, чтобы Она сохранила этот храм и людей его, Мария взяла икону в руки, прижала к груди и вышла с ней во двор старинного храма. Из-за большого заказа просфор в эту ночь в храме осталась ещё и просфорница Татьяна. Увидев Марию, она также с иконой в руках вышла подышать свежим воздухом.
– Эх, батюшки не хватает! Сейчас бы так и пошли крестным ходом, чтобы никакая злая сила нас не одолела, – сказала ей Мария.
– Батюшке к воскресной службе нужно готовиться, а мы с тобой и сами храм обойти можем, – ответила Татьяна.
– Да я уже пару раз ходила, если честно...
– Ну вот и пошли.
Так женщины, читая молитвы, прошли полный круг вокруг храма. На втором круге Татьяна с Марией во весь голос уже пели «Богородице, Дево, радуйся…»
Округа громыхала минометным обстрелом, в отдалении слышались автоматные и пулемётные очереди стрелкового боя, СУшки заходили на очередной круг, наматывая реактивные нити ненависти над вечерним Луганском, а две верующие в это время заходили на третий круг вокруг храма всё с той же молитвенной песней, которую так любил прп. Серафим Саровский.
В следующее дежурство Мария осталась одна в храме на ночь. Когда начало темнеть, она снова взяла ту же икону и под уханье и буханье снарядов пошла крестным ходом вокруг храма. Песня «Богородице, Дево, радуйся» придавала ей смелости. Она всего-то четверть круга и прошла, как вдруг прямо в воздухе, на фоне старинной каменной ограды, на фоне веток черешни и яблони возник образ прп. Серафима Саровского такой, каким Мария видела его на иконе. Он стоял на коленях на своём камне и молился перед иконой Божией Матери «Умиление». Икона также была отчётливо видна.
У Марии возникло желание тут же броситься ниц, но у неё была икона Божией Матери «Казанская» в руках, и она не могла остановиться, потому как шла крестным ходом вокруг храма. Ей вспомнилась народная мудрость, что если мерещится, то креститься надо. Но она и так шла и крестилась постоянно. Вспомнились наставления батюшки, если что-то привидится, лучше не обращать внимания. Мария в голос разрыдалась, замедлила ход, но всё же продолжила идти крестным ходом.
Женщине ничего другого не оставалось, как пройти место возникновения образа. В немалом страхе, с величайшим почтением к святому она прошла как бы под аркой, которую образовал лик её любимого святого Серафимушки и иконы Пресвятой Богородицы.
Так получалось, что Мария прошла место, где возник образ, но не прошла сам образ. Лик святого перед иконой «Умиление» оставался впереди. Теперь он будто вёл её, а она всё также вздрагивая от рыданий, с мыслью, что недостойна, чтобы это было правдой, шла за ним. Хотя, если честно, в голове возникали и другие мысли: «Не может Господь попускать бесовские наваждения в такое тяжёлое для Руси, для всего русского народа время. Да, верить до конца видению нельзя, но нельзя и не верить Богу! Ведь Он и Его святые Угодники не могут оставить народ свой в беде, людей своих без помощи!..»
На третьем круге Мария поняла, что сам образ уже исчез, но она по-прежнему удерживает его своей памятью. Впечатления были на столько сильными, что она надолго замкнулась в них. Только раз она попыталась рассказать настоятелю храма о том, что видела. Ответ духовного отца был более чем ожидаем: «Молись прп. Серафиму Саровскому, но не верь всему, что видится, дабы не прельститься. Так нам преподобные отцы завещали».
Вскоре кольцо окружения Луганска оказалось настолько плотным, что этот храм, находящийся на окраине города, оказался в серой зоне, далеко за блокпостами ополченцев. Городской транспорт туда больше не ходил. Настоятель и работники того храма многие подвиги совершили, помогая жителям выживать в условиях блокады. Мария пару раз ходила пешком на дежурство, но потом была вынуждена отказаться от более чем опасных прогулок на свежем воздухе… Но от крестных ходов она не отказалась. Теперь каждый вечер она брала свою домашнюю икону Божией Матери «Казанская» и выходила на улицу. Вместе с соседями они обходили свой огромный, на семь подъездов, дом… Так и ходили, пока зима не началась. Темнеть уж больно рано стало, да и обстрелы города тогда уже почти прекратились.
***
Мария очнулась от воспоминаний. Посмотрела на догорающую свечу перед наклеенной иконкой с крестом, затем её взгляд коснулся облезлых обоев на стенах и потолке, метнулся к рулонам новых обоев, которые ещё не скоро будут наклеены в коридоре, потому что не хватило денег на потолочные…
И тут она подумала: «Милостью Божией… Да какие же мы БОГатые!!!»
Светлана Тишкина
