Камушки
Лес. Простая работа. И камушками в омут – картинки прошлого.
...Еще лежат матерые снега, метровым льдом закованы озера, но уже с южными ветрами апрель шлет северу запахи талой воды, земли и чего-то не ясного что тревожит, радует и утверждает в сознании: «Уже весна!»
* * *
Музыка – это просто? Да, если показывает тебе – тебя.
Мягкая волна боли, грусти, захлестнувшая сердце давно, не ушла, не схлынула, осталась. Преобразилась разве что со временем, рассеялась прозрачным маревом.
Музыка – это сложно? Да, если не трогает. А что лучше, то что проходит мимо?
* * *
Темная комната. На столе тикает будильник – сердце домашнего очага. Под это тиканье я думаю, засыпаю, живу. Вынеси часы или останови и – дом не дом. Привычка.
* * *
Лесная избушка. Безлюдье. После полуторамесячного одиночества старинный друг за столом. В руках буханка хлеба.
– Где нож? (про себя).
Добрый понимающий взгляд:
– А ты все тот же... Ремешки у лыж кто срезал?
Нож принесен. Неторопливо течет беседа. Присутствие человека и выигрыш во времени – три минуты.
* * *
У меня тихая радость. Березняк проснулся. Теплый сырой вечер. Лесная дорога. По обе стороны молодой березняк, дымка распустившихся листиков. И запах. Качусь на велосипеде, почти не вращая педалей, и дышу – не могу надышаться. Спасибо, всевышний, за этот вечер, за эту радость, за этот час на земле.
«Морда»
Утенок-хлопунец запутался в жилковой сети, на мели. Лапы, крылья, шея – все завязло в «паутинке». Он лежал, взъерошенный, на воде и не шевелился. Я, тихо ругаясь, полчаса выпутываю его. Жалко рвать «финку», и не хочется губить «молодую жись». Освободив, наконец, последнюю лапу, вытолкнул утенка за борт, в кувшинки. Хлопунец, почуяв волю, ожил. Вихляя задом, пробежал по воде метров пять, остановился и, вытянув тонюсенькую мокрую шею, пискнул что-то раз и другой. Я, расправляя сеть, буркнул в ответ:
– Иди отсюда, морда… Нужен ты…
«Морда» развернулся и, уже не спеша, поплыл в озеро, к желтеющей стене камыша. Глядя ему вслед, я улыбнулся:
– Спасибо не забыл сказать… Морда.
