Рисунки: Светлана Тишкина, г. Луганск.
Крымская галька – донбасский песок
Этим летом посчастливилось бабе Лене вместе с двенадцатилетней внучкой Олей две недели понежиться на крымском пляже, поплавать в Чёрном море, походить по обтесанной волнами гальке. И хотя ей очень даже не хватало здесь песчаных барханов родного Донбасса, потому как мягкий песочек для её изнеженных ног был предпочтительнее твёрдых камешков, она была рада выпавшей возможности отдохнуть в безопасном Крыму, подальше от напичканного взрывоопасностями Донбасса.
— Вот странность-то какая, — думала женщина, разглядывая пляж, — лежишь себе на топчане, крымские камушки невиданной гладкости в руках перебираешь. Ни войны тебе, ни переживаний, мир да покой, красота неимоверная! Море — вот оно! Во весь горизонт перед тобой разлеглось, волнами малыми мирно играет, переливается на солнышке. А о чём думаешь? А думаешь о родной речушке с мутно-зелёной водой на глубине, ничем не выдающейся, на пляжи которой вот уже пятый год путь заказан…
Казалось бы, что толку вспоминать природные пляжи на Северском Донце, к которым теперь страшно подходить. Всё потому, что единственная крупная река в этих краях стала линией разграничения украинских войск и новообразованной республики. Кто ходил на те пляжи, те безногим оставался или вовсе не возвращался… Мины да растяжки, что те злые чудища из русской народной сказки охраняют теперь заповеданные тропы к большой воде с золотыми пляжами. Да и пляжи те вряд ли золотыми остались. Песочек с годами заиливается, уносится по течению, разносится ветрами, а сам пляж, если его не чистить, на суше зарастает травой, а в воде — тиной.
Внучка быстро освоилась на турбазе, нашла себе подружек: одну из Киева, другую из Воронежа. Всё рассказывает приезжим подросткам, как под «укрофашистами» в оккупации жила, боялась из дома нос показать, как от «Градов» в подвале пряталась, как без родного дома осталась, как их с мамой под обстрелами из Дебальцево на БТРе вывозили ополченцы. А туда, где их ждал автобус, мина сто двадцатая упала. Чудом живы остались.
Баба Лена уже и ругала её, чтобы не хвасталась пережитым, ведь неизвестно ещё, чем дело кончится. Кто знает, сколько эта проклятущая война над Донбассом нависать будет. И в бабушкин посёлок, где они теперь живут, может в любой момент что угодно и когда угодно «прилететь».
— Знать бы где соломки подстелить… — вздыхает баба Лена, когда задумывается об этом. — Но попробуй внучку остановить, если вопросы ей о войне задают. Оля хорошо подкованной оказалась, такие ответы выдаёт — заслушаешься! Хотя, пусть и киевляне, и все, кто тут есть, правду знают, а то всё не верят, что это не мы их, а они нас завоёвывают, ну а мы, естественно, сопротивляемся.
***
Внучка прибежала к бабушке после очередного купания весёлая, загорелая, беззаботная. Вода тоненькими струйками стекала по худенькому тельцу, прикрытому розовыми лоскутами купальника.
— Баба, баба, а помнишь я тебе об экскурсии вон в те горы рассказывала? — спросила Оля, показывая пальцем на сизые дали побережья.
— Там ещё храм какой-то важный находится, забыла только как называется, — дополнила она, в надежде на то, что именно это может повлиять на решение глубоко верующего человека.
— Святого Воскресения Христова он называется, — откликнулась бабушка. — Мы ещё и в этом городе не все храмы обошли. А они все важные. Нет на земле ни одного неважного храма, если в нём молятся о Господе нашем Иисусе Христе.
— Да знаю я это… — в ответ на нравоучение буркнула девочка.
На серьёзный лад ей переходить не хотелось, поэтому она встала над бабушкой и игриво тряхнула мокрой светло-русой шевелюрой. Бабушка отреагировала бурно.
— Ой-ёй! Ну что ты на меня холодными брызгами брызгаешь? Ай-яй! Олька, перестань меня мочить… А то не пущу больше в море.
— А на экскурсию пустишь? — спросила Оля, хитро прищурившись, но бабушка была непреклонной.
— Нет, конечно. И не уговаривай.
Оля снова тряхнула головой.
— Кому сказала, не брызгай! — прикрикнула на любимую внучку бабушка. — Я же разгоряченная на солнце, а ты холодная из моря!
— Пусти в горы, а то я тебя сейчас как обниму… — не унималась проказница.
— Только не это! — подыгрывая внучке, воскликнула бабушка. — Всё-всё-всё, сдаюсь, сдаюсь, сдаюсь…
— Пустишь?! — упрямо переспросила та.
Баба Лена бросила прищуренный взгляд из-под широкополой шляпы и подвела черту под стараниями Ольги.
— Потом поговорим. Пошла я окунусь, а то всю «заморозила».
— Жара, а ты — «заморозила», — наигранно удивилась девочка.
Елена Павловна с трудом поднялась с низкого топчана, но довольно легко засеменила к морю. А потому что камни раскалённые. Тут не идти, а бабочкой запорхать самое время! И всё же в своём закрытом чёрном купальнике она была похожа на неуклюжего пингвина. Именно такое сравнение пришло в голову внучке, занявшей бабушкино место на топчане.
По договорённости бабушка с внучкой купались по очереди, чтобы воры ничего не украли. Кошелёк со всей небогатой наличностью тоже приходилось брать с собой на пляж. Открыть замок на двери фанерного домика, в котором они нашли приют, труда не составляло. А им ещё неделю нужно было как-то питаться в этой черноморской мечте. Денег — в обрез. Это хорошо знала внучка, поэтому даже мороженое не выпрашивала, а ждала, когда бабушка купит сама. Значит — сумела выкроить из суточной нормы затрат на питание. Турбазу тоже самую дешёвую пришлось снять по причине жёсткой экономии. Все уже привыкли: если из Донбасса, значит без денег… Зато — с ними интересно!
Елена Павловна «по-собачьи» доплыла через глубинку до второй мели, где было поменьше народу, и легла отдохнуть на спину. «Непотопляемый авианосец» — вспомнилось ей сравнение. Ни кругов спасательных, ни матрасов надувных не надо. Лежи себе спокойно, только поглубже вдыхай полезный йодистый воздух и не до конца выдыхай.
Вода тёплая, волны ласковые… Но, опять же, не об этом думалось бабе Лене в эти минуты душевно-телесного блаженства, а о том, почему это Оля так настойчиво просится в такую дорогущую экскурсию, ведь знает, что это им не по карману.
Неподалёку, бестактно рыча, промчался гидроцикл с молодым наездником в седле. Вроде мелочь, относительно «непотопляемого авианосца» преклонных лет, но волны поднял такие, что женщина чуть не захлебнулась. Пришлось срочно принимать вертикальное положение, чтобы не наглотаться солёной воды. Настал момент, когда она оттолкнулась от каменистого дна и поплыла к берегу. Пора было выяснить, почему Оля просится в горы.
Причина оказалась проста. Её новые друзья Ира, София, и ещё два мальчика Егор и Руслан решили сложиться и оплатить Оле экскурсию в Форос, чтобы она смогла в воскресенье вместе с ними и их родителями поехать и посмотреть на достопримечательности Крыма.
Баба Лена заплакала. Навзрыд. Отпустить внучку одну в горы она не могла. Такой наказ дали её родители — сопровождать Олю везде и всюду.
Слёзы кончились быстро, потому что помочь в данной ситуации они ничем не могли. Баба Лена достала из сумки небольшой походный молитвослов, подаренный ей отцом Арсением, и на какое-то время ушла в себя, читая девяностый псалом. Без молитв — никуда. Решение не родится, если Господь не благословит. Внучка терпеливо ждала, когда она дочитает.
Захлопнув книгу, она трижды перекрестилась и лишь потом выдала своё решение:
— Зови сюда своих друзей. Вместе решать будем.
— Я сейчас! — выкрикнула обрадованная Оля и побежала звать новых друзей.
В скором времени все пятеро предстали пред ясны очи Олиной бабушки. Она, обладая природным даром красноречия, который и внучке, видимо, с генами передался, разлилась словами благодарности к детям, которые такие щедрые, такие добрые, такие всё понимающие и чуткие к чужой нужде… Вступление казалось многообещающим, но не оказалось таковым по сути.
— Вы поймите меня, старую, — продолжила она щедрую на чувства речь. — После всего того, что мы пережили в нашем горящем Донбассе… А я трижды с жизнью сама прощалась и сто раз с ними — внучкой и её мамой и папой. Был период, когда вестей от них не было, а сводки с фронта были страшными… Вот после всего этого я не могу позволить себе рисковать даже в малом. Меня очень её мама просила, чтобы не отпускала от себя ни на шаг. Они там сейчас работают, служат, им не до отдыха. Но вот доверили они мне самое дорогое, что у них есть — доченьку Олюшку, чтобы я её к морю свозила отдохнуть. Сами посудите теперь, как я могу её одну отпустить? А никак не могу. И не отпущу. Были бы хоть какие-то деньги лишние, с удовольствием с ней на экскурсию поехала. Так что вы выкиньте из головы планы взять её с собой. И не судите меня, старую, за отказ. Разве что поставьте в том высоком храме Воскресения Христова свечку во здравие рабы Божией Ольги, если хотите помочь ей перенести всё это с душевным спокойствием.
— Мы понимаем вас, — первым отреагировал смуглый черноволосый Руслан из Краснодара.
— Да, мы всё понимаем. Вы только не переживайте сами, — подтвердила русокосая красавица София из Киева.
— До поездки ещё два дня, если не сможем придумать как вам помочь, поедем без Оли. Оля, а ты не раскисай и не расстраивайся. Бабушка не виновата, что не может тебя с нами отпустить. Мы понимаем теперь почему, — сказала стильная девчушка с короткой модной стрижкой. Это была Ира из Воронежа.
Стайка подростков в задумчивости побрела к берегу. Похоже, именно там они собирались на свой лад обсудить сложившуюся ситуацию. Баба Лена поняла — эти не отступятся, обязательно предпримут что-то ещё, чтобы добиться желаемого. Ей оставалось одно — держать ухо востро.
Солнце клонилось в закат. Можно было уже не бояться обгореть под его затухающими лучами. Воспользовавшись таким гостеприимством, баба Лена с Олей покинули грибок, под шляпой которого спасались до этого, и пошли вдоль берега в поисках интересных по форме и цвету плоских камешков и ракушек, периодически выносимых волнами на берег.
***
Наступило следующее доброе утро крымской благодати. Волны, повинуясь стараниям настойчивого юго-восточного ветра, подросли до мелких барашков на своих гребешках. В их толще заметно прибавилось количество беловато-прозрачных медуз, но это не мешало отдыхающим купаться в солёных водах. А вот когда солнце из утреннего ласкового стало превращаться в полуденное злопыхательное, многие отдыхающие потянулись долой с пляжа.
Баба Лена с внучкой Олей тоже собрали свои вещи и пошли на выход. После утреннего посещения пляжа их путь лежал в столовую, где, простояв в очереди минут пятнадцать, можно было отведать вполне съедобные суп или окрошку на первое, кашу с котлеткой или тефтелькой на второе и компот с духовым пирожком на третье. Исправная сплит система делала посещение этого просторного заведения приятным времяпровождением. Оля всегда старалась занять столик возле окна с видом на пальмы. Сидя за ним, она представляла, что находится на пиру в сказочном королевстве. Но когда очередь подходила, она юрко подбегала к бабушке и помогала принести подносы с обедом.
Так получилось, что в этот день София с родителями тоже зашли в столовую и заняли соседний с ними столик. Сказочные мечтания Оли уступили место дружескому общению с такой милой и приветливой киевлянкой. Но если дети легко находили общий язык, то во взглядах взрослых читалось какое-то стопорящее улыбки напряжение. Наверняка родители уже знали, что Оля с бабушкой приехали в Крым из ЛНР.
Прочувствовав косые взгляды, баба Лена стала поторапливать Олю, и когда она, наконец, справилась с компотом и булочкой, настойчиво потянула её на выход. Но ретироваться не получилось. Отец Софии поспешно встал из-за стола, подошёл к ним и сказал, что ему необходимо кое-что выяснить, а потому предложил подождать его на террасе. Тяжело вздохнув, Елена Павловна согласилась.
На террасе, в тени одной из пальм, бабушка и внучка нашли свободную лавочку и расположились на ней. Родители Софии не заставили себя ждать. Попросив девочек погулять где-нибудь на выходе, папа юной красавицы сказал:
— Простите, что говорю вам это, но нужно расставить точки над «i». Вы считаете нормальным вымогать у нас деньги, пользуясь дружеской привязанностью нашей дочери к вашей внучке?
— Так и знала, что вся эта затея с поездкой ни к чему хорошему не приведёт, — опустив голову, расстроенно ответила бабушка.
— Прекрасно, — продолжал высокий, крепкого телосложения мужчина, — значит, вы не будете отрицать, что знаете о том, что дети вымогают деньги для вас с внучкой?
— Отрицать не буду. Узнала об этом вчера вечером на пляже, — уточнила она.
— А, узнав, вы не сказали им, что это нехорошо, что не надо так делать? — допытывался киевлянин.
— Сказала. Мне это не нравится также, как и вам, — ответила Елена Павловна.
— И на этом спасибо. Значит, вы поймёте, почему мы с этой минуты будем ограничивать общение нашей дочери с вашей…
— Внучкой, — закончила за него фразу Елена Павловна.
— Вот именно. И всё-таки, мне хотелось бы понять, за что вы в этой промосковской ЛНР так отчаянно боролись, если не можете позволить себе самую обычную экскурсию?
Слова киевлянина хлестнули луганчанку своим холодом, как пощёчина.
— Не всем это дано понять, — осевшим вдруг голосом ответила она. — Кто-то может себе позволить, кто-то — нет. У всех по-разному. Я ещё вчера запретила Ольге ехать с вами. А на что там деньги у вас вымогают дети — спрашивайте у них сами. Я от вас ни копейки не возьму. Господи, спаси и сохрани от таких скандалистов.
Баба Лена понимала, что всему виной здесь даже не деньги, которые выпрашивала для них София, а сам военный конфликт между Киевом и Донбассом. Детей не обманешь, увидев на каких тонах повёл беседу отец, они тут же прибежали. А услышав последние фразы, они, не сговариваясь, обе встали перед бабушкой, защищая её всем своим решительным видом.
— Дочь против отца? — удивился киевлянин. — София, не глупи. Ты скажи лучше, это правда, что Оле не дали разрешение ехать с нами в воскресенье?
— Правда, — смело ответила дочь.
— А на что ты тогда деньги у меня просила?
— Я же объясняла тебе. На билет Оле у нас сумма собрана. Осталось собрать деньги для её бабушки. Их же двое, а одну Олю бабушка не отпустит. Что тут непонятного?
Баба Лена не могла позволить стать причиной ссоры отца с дочерью, поэтому благоразумно поддержала отца.
— София, не надо так с папой разговаривать. И не надо ничего собирать для нас. Мы никуда не едем. Стыдоба какая! В какое положение вы нас с Олей ставите? Мы что, попрошайки?
Она прижала к себе внучку и вместе с ней попятилась по направлению к выходу.
— Пошли, Оленька. Пошли, моя хорошая. Нам в Крыму побывать, по его новому мосту прокатиться — великое счастье выпало! Другие — и такого позволить себе не могут. Война у нас. Пятый год нас Украина вот такая жестокосердная убивает, а мы всё живы. Пойдём Оленька, пойдём отсюда.
Мать Софии за время этой беседы и слова не проронила. Видно было, что она боялась возразить мужу, боялась и за себя, и за дочь, которая не ту подругу себе выбрала, не на ту сторону встала. Отец Софии понял, что фраза о жестокосердной Украине ему предназначалась. В другой обстановке, на другой территории они — эти сепаратистки — ответили бы за свои слова, но в Крыму — ему приходилось быть осторожным. Как никак законы Российской Федерации здесь теперь действуют. Раздосадованный, он на сто восемьдесят градусов развернул свою дочь, чтобы она не провожала жалостливым взглядом бабу Лену и Олю.
Терраса с двумя рядами шикарных пальм, наконец, опустела. Столовая, ежедневно спасающая массы приезжих своими умеренными ценами и вкусными обедами, планово закрылась на технический перерыв.
***
Во второй половине дня небо над морем стало затягивать тяжёлыми кудлатыми тучами. Волны, словно наелись рекламируемой «растишки», всё росли и росли в размерах, наряжаясь во всё более пышные белопенные гребни.
Когда после «тихого часа» баба Лена и Оля проснулись, они и вовсе не узнали вид из окна, который бабушка неизменно называла мариной. Лазурные полотна этой «художницы» с каждой минутой напитывались всё более насыщенными сизо-сине-зелёными оттенками морской дали.
— Похоже, дождь будет, — оценила перемены погоды баба Лена.
— Ну и хорошо. Настроения всё равно нет купаться, — буркнула внучка.
— Эй, а ну нос мне тут не вешать! — отреагировала на хмурый тон бабушка. — Ты же знаешь, не как нам хочется, а как Богу угодно, так и будет. Давай, пока время свободное есть, наведи порядок в комнате.
— Шевелиться не хочется. Я ещё немного полежу, — просительно ответила Оля.
— Ну полежи, полежи… Но, помяни моё слово, одним дождём дело не кончится. Кто-нибудь да придёт твои слёзы утереть, а у тебя тут — беспорядок.
— Нет у меня никаких слёз. Не наговаривай.
— Нет слёз у тебя? Не плачешь, говоришь? А душа твоя тоже не плачет?
— А душа… А душа моя плачет, но не надо в неё лезть, ей и так тяжело справляться.
— Хорошо. Не буду, — уступила бабушка и тут же добавила, — но порядок — за тобой! А я пока джинсы твои зашью.
Услышав о любимых джинсах, которые порвались по шву, когда она спускалась с горы не по ступенькам, как все люди, а по склону с каменными выступами, Оля насторожилась.
— Думаешь, пригодятся? — спросила она, выглянув из-под тканевого одеяла. — А, может, я всё-таки смогу завтра поехать с друзьями?
Ответ бабушки был непреклонен:
— Думаю, они тебе пригодятся, если захочешь после дождя на пляж пойти, на волны большие посмотреть.
Оле сразу расхотелось продолжать разговор. Тяжело вздохнув, она вернулась в прежнее расположение духа — уныние. Бабушка недовольно покачала головой и принялась за работу.
А потом, как всегда это бывает, вдруг в комнате потемнело, на побережье налетел порывистый ветер и разразилась гроза, которая властно и самоуверенно стала наводить свой грозный «порядок» на море и на суше. Такой «порядок» в людском понимании ассоциируется с полнейшим беспорядком, хотя и на фоне умытого лица планеты.
Бабушка с внучкой прилипли к окну, наблюдая из своего хлипкого домишки за разыгравшейся стихией. Несмотря на свою фанерность, дом выдержал бурю. Крыша не потекла, стены не подмокли, разве что на подоконнике образовалась маленькая лужица. Промокнуть её сухой салфеткой труда не составило. А уже через час эпицентр грозы сместился далеко на запад. Сильный ливень сменил обычный дождь, который с каждой минутой всё более иссякал.
Бабушка оказалась права. Не успели сбежать в штормовое море дождевые потоки, как раздался стук в двери. Хватило одного строгого взгляда бабушки, чтобы внучка в спешке вскочила и стала собирать свои разбросанные вещи. Поправив покрывало на своей кровати, она, наконец, открыла двери. На пороге стоял Егор, самый молчаливый из всех новых друзей. Оля улыбнулась ему, подумав при этом, что не знает о нём практически ничего.
— Я не один. Мы к твоей бабушке, — деловито сказал он, переступая порог убежища. Следом за Егором в домик вошёл мужчина спортивного телосложения, которое подчёркивал добротный спортивный костюм чёрного цвета с золотыми лампасами по бокам.
— Знакомьтесь, это мой папа — Владимир Сергеевич, — представил сын своего отца.
Оля удивилась, но, не задавая лишних вопросов, указала на лавочку у окна, где гости могут расположиться. После традиционной церемонии знакомства первым опять заговорил Егор.
— Елена Павловна, — обратился подросток к бабушке, — все «наши», ну… друзья и родители, уже знают, что на вас «наехал» тот тип из Киева. София рассказала, как это было.
— «Тот тип» — это, между прочим, её родной папа, — урезонила гостя баба Лена. Ей было неприятно, что разговор с киевлянином стал достоянием гласности довольно большого круга людей.
— Никакой он ей ни папа! — уточнил подросток. — София сказала, что он женился на маме всего два года назад. А до этого, представьте, он был самым настоящим «укропом», в четырнадцатом и пятнадцатом годах воевал на Донбассе.
— Только этого нам здесь не хватало! На отдых в кои-то веки вырвались, чтобы от войны отдохнуть, а тут…
— Вы не бойтесь, — успокоил её папа Егора, — здесь, в Крыму, он не опасен, потому что сам всего боится. А ну как узнают, что он воевал против нас. Мои друзья навели справки: на территорию России его пустили только потому, что документы выписаны на другую фамилию. При регистрации брака, он взял фамилию жены.
— Вот так новости! — воскликнула баба Лена. — Спасибо за информацию. Договорились, бояться его не будем.
— Отлично, но я пришёл не только по этому поводу, — продолжил Владимир Сергеевич. — Вы уже поняли, что сын рассказал мне о вашей ситуации…
— Вот это лишнее. Как мне всё это не нравится. Зря он вас побеспокоил, у нас всё хорошо, мы ни в чём не нуждаемся, — поспешила заверить бабушка.
— Не в этом дело. Я пришёл пригласить вас завтра утром поехать с нами на экскурсию. Все издержки я с большим удовольствием беру на себя.
— Но мы не можем туда поехать, вы же знаете, — попыталась возразить бабушка.
— Вот потому, что я знаю обо всём, вы просто не можете туда не поехать.
— Но как же?..
— А вот так. Отказ — не принимается, — отрезал Владимир Сергеевич. — Не волнуйтесь вы так, Елена Павловна. Поверьте, всё будет хорошо!
— С папой спорить бесполезно, — усмехнулся Егор, — он у нас не кто-нибудь, он — военный лётчик. Из Сирии на пошлой неделе вернулся.
— Егор, достаточно, — строго взглянув на сына, остановил его отец.
Но было поздно.
— Это правда? Вы воевали в Сирии? Освобождали её от ИГил? — встрепенулась Оля.
— Правда, — подтвердил он. — Вам, пережившим войну на Донбассе, лгать нельзя. Твои глаза, девонька, — это совесть России! И никуда от этого нам, военным, не деться. Поэтому говорю ещё раз: вы не можете не поехать завтра с нами. Не будут в Крыму бандеровцы командовать! Завтра в семь ноль-ноль будем ждать вас обеих на центральной площади. Надёжная защита в моём лице, а также в лице двух моих боевых товарищей вам будет обеспечена. В общем, собирайтесь в дорогу. Честь имею.
Договорив, лётчик по-армейски браво развернулся и вышел из дома. Егор подмигнул Ольге и побежал догонять отца. Внучка посмотрела на бабушку, бабушка – на внучку.
— Значит, не зря я, всё-таки, твои джинсы сегодня зашивала. Все пальцы исколола… — только и сказала баба Лена.
***
Вечером компания подростков в счастливом расположении духа гуляла по сырому от прокатившейся стихии побережью. Выросшие до штормовых волны выбрасывали на берег всё новые и новые интересно закрученные ракушки, диковинные водоросли и невиданной красы плоские камешки. Местный парнишка, прибившийся к компании, сквозь шум шторма заверил, что завтра волны должны успокоиться. Скорее всего, во второй половине дня можно будет снова купаться в море.
Одно огорчало: Софии не разрешили пойти с ребятами на пляж. Егор, Оля, Ира и Руслан не сомневались — папа наказал бедную Софию за то, что она заступилась за луганчан.
***
Был полдень, когда автобус с картонной вывеской «ЭКСКУРСИЯ» на лобовом стекле остановился на обочине серпантина горной дороги. Посещение старинного православного храма Воскресения Христова было кульминацией экскурсии воскресного дня. Выносливым экскурсантам гид предложила последний километр пройти пешком, чтобы более полно проникнуться атмосферой Крымского полуострова. Такое предложение обрадовало Олю, но не обрадовало бабушку. Утром она ещё как молодая порхала вокруг внучки, а вот к полудню её шаг отяжелел на все свои прожитые годы. Это была уже десятая остановка в пути. Достопримечательностей на крымском побережье оказалось более чем достаточно. Ходить пришлось много, несмотря на то, что экскурсия называлась автобусной.
Бабе Лене, как и другим пожилым экскурсантам, было предложено остаться в автобусе. Он должен был привезти их к самому храму. Превозмогая усталость, бабушка вышла из салона автобуса вместе с внучкой. Отец Егора обратил внимание на хромоту женщины.
— Елена Павловна, треть экскурсантов остались в автобусе. Думаю, вам тоже стоит поберечь силы. Они вам ещё пригодятся сегодня. Доверьте мне внучку. Обещаю, с ней всё будет в порядке.
Увидев, что баба Лена колеблется, он снял с плеч небольшой рюкзак, достал из его внутреннего кармана коробочку и открыл её. Внутри оказалась государственная награда.
— Это ваша? — спросила Елена Павловна.
— Так точно. Эту медаль мне лично Сергей Шойгу вручил, когда мы из Сирии в Россию вернулись. Она мне очень дорога.
— Я понимаю.
— Тогда поймите и то, что мне нельзя не доверять, — сказал Владимир Сергеевич, — рюкзак с вещами я оставлю вам. Не возражаете?
— Нет, — только и ответила баба Лена, с трепетом принимая коробочку.
Папа Егора усадил Елену Павловну на своё место в автобусе. Медаль, это было видно, женщине не хотелось выпускать из рук. На её лицевой стороне золотом крыльев отсвечивали три самолета, летящие на фоне карты Сирии. На оборотной — красовался герб с двуглавым орлом и надписью «Участнику военной операции в Сирии». Она рассматривала награду, как что-то очень сокровенное для неё. Руки заметно подрагивали, на глаза стали наворачиваться слёзы…
Военный лётчик, как ему казалось, понимал её чувства — такая награда могла быть заслужена им за спасение близкого Донбасса, но была заслужена за спасение далёкой Сирии. Лётчик обнял и поцеловал женщину, но уже в следующее мгновение оставил её наедине с непростыми мыслями. Автобус тронулся в путь.
Когда шум его мотора окончательно стих, пешую группу объяла величественная тишина гор, нарушаемая разве что птичьими перекличками и стрёкотом вездесущих кузнечиков. Морские пляжи на какое-то время исчезли из поля зрения, уступив место лесному массиву, который живописными ярусами окутал гору.
Егор, Оля, Ира, Лика, София и Руслан взялись за руки и пошли к вершине. Их шеренга растянулась на всю ширину дороги. Ни попутных, ни встречных машин не наблюдалось, поэтому никому дорогу уступать не пришлось. Подростки были счастливы. Им удалось осуществить задуманное — всем вместе поехать на ту самую Красную гору, с тем самым святым храмом Воскресения Господнего, который был возведён после того, как Господь спас дочь графа Кузнецова, чудесным образом остановив обезумевших лошадей, несущихся к обрыву.
Эту легенду ребятам рассказала Ира из Воронежа ещё в первый день знакомства. А Руслан с ней поспорил. Он своими глазами видел, что на рекламном щите, где было описание маршрута этой экскурсии, он прочитал, что храм был построен в память о спасении семьи императора Александра III. Выяснить кто и когда был спасён на самом деле друзья собирались, поехав вместе по этому маршруту. Шаг за шагом они приближались к разгадке.
После вчерашних неоднозначных событий легенда о чудом спасённой дочери сама собой спроецировалась на ситуацию Софии, которая, по мнению команды друзей нуждалась в спасении от гнева отчима. Он наотрез отказался ехать в горы и запретил ехать маме с дочерью тоже. Ненастоящий папа был очень зол на дочь за то, что она заступилась за «сепаратисток» из Луганска. За это он поставил девочку в угол на целый вечер. Это не понравилось маме, она заступилась за родную дочь, но сделала ещё хуже. Муж был непреклонен, из-за этого супруги серьёзно поругались.
Вечером к нему в номер пришли какие-то два мужика, с которыми он решил напиться с горя. Мама Софии чуть ли не всю ночь тряслась от страха. Вдруг им в голову взбредёт устроить пьяный дебош. Мужики эти ушли в третьем часу ночи. Муж, пригрозив жене, что утром он ей покажет, кто в семье хозяин и кого она должна слушаться, заснул прямо за столом. Жена с трудом перевела его на кровать. А рано утром, когда он ещё спал, мама разбудила Софию, и они пошли к месту посадки на автобус. Что будет по приезду, они могли только догадываться.
Пока группа шла к храму, папа Егора подошёл к маме Софии и сказал:
— Егор мне рассказал об угрозах вашего мужа. Пойдёмте, я познакомлю вас с моими боевыми товарищами.
Ответом был взгляд уставшей бояться женщины. Тревога за дочь заставляла её искать выход из создавшегося положения. Ускорив шаг, они нагнали двух мужчин, легко преодолевающих подъём в гору. Результатом беседы стало решение подежурить под окнами гостиницы, пока не выяснится реакция мужа на своеволие жены. Будет скандалить — придут и «упакуют», вызвав параллельно полицию.
Последние кроны, заслоняющие одну из главных святынь Крыма, расступились перед экскурсантами. Там, на плоской ладони горы белокаменные стены храма, отороченные чёрными куполами с золотыми куполками и крестами, казалось, врастали в самое небо. Гид — женщина средних лет в тёмных очках и белом платье продолжала отрабатывать функцию рассказчика.
— Ну вот мы и дошли с вами до храма Воскресения Христова. Он был построен в 1892 году на отвесной скале высотой 412 метров. Эта неординарная церковь с чёрными куполами была возведена в память о спасении царской семьи. Согласно истории, в 1888 году здесь потерпел крушение поезд, в котором ехал император Александр III с родными. Потолок вагона начал обваливаться, Александр III, имевший большую физическую силу, удерживал его, пока вся семья не выбралась из поезда.
Руслан и Ира переглянулись. Получалось, что прав был именно Руслан.
— А как же легенда о спасённой дочери графа Кузнецова? — спросила гида Оля. — Мы слышали, что храм построен в честь её спасения.
— Да, ходит в наших краях эта красивая легенда. Я в неё очень даже верю. Она гласит, что дочь графа Кузнецова очень любила кататься на лошадях в упряжке. Однажды кони словно взбесились и понеслись прямо к обрыву. Ни девушка, ни извозчик не могли остановить обезумевших животных. Вдруг перед обрывом лошади сами встали, как вкопанные. Было похоже, что их остановила сила небесная.
Но достоверно известно только то, что главным инициатором и меценатом возведения Вознесенкой церкви на горе был известный московский купец Кузнецов, переехавший жить в Крым. Нижний храм был приурочен чудесному спасению царской семьи при крушении поезда, произошедшего накануне. А верхний — Воскресению Христа, который вовсе не единожды спасал людей. В их числе могла быть и дочь графа Кузнецова.
— Спасибо! — воскликнула обрадованная Оля, дослушав ответ гида.
Стайка подростков расплылись довольными улыбками. Всё разрешилось самым наилучшим образом. И Ира была права, и Руслан тоже.
— Всё-таки, как мало людям надо для счастья, но и как мало надо, чтобы сделать их несчастными! — подумала баба Лена, встречающая группу пешеходов. Её любимая внучка шла и светилась радостью.
В храме Воскресения Христова для группы туристов священник отслужил молебен о мире, во спасение людей, в преодоление расколов и нестроений.
Потом туристам предложили пройти на смотровую площадку. Открывшийся с обрыва вид поражал, завораживал, приводил в восхищение! Где-то там, далеко внизу, волны Чёрного моря старательно омывали подошву отвесной скалы, вершину которой украшал и освящал высоченный храм. Мелкая рябь на поверхности морских пучин уводили взгляд далеко в открытое море, туда, где оно упиралось в недостижимо высокое ясное небо. Все земные дела, все проблемы отошли на такой дальний план, что их как будто и вовсе не было в этой жизни.
— Во имя Отца, Сына и Святаго Духа! — благословляли небеса.
— Мир вам! — обнимала благодать.
— Аминь, – в едином порыве отвечали людские сердца.
Август 2018 года
