Я вам уже рассказывал (в своих «Байках») о моей учительнице русского языка и литературы -Марине Александровне. Она в шестидесятые годы, прошлого столетия, открыла для нас драматурга девятнадцатого века Александра Васильевича Сухово-Кобылинына. Знакомила с его произведениями весьма своеобразно. Организовала в нашей средней школе добровольно-принудительный факультатив. Пропустить занятия которого было, как бы это сказать помягче — равносильно прыжку с самолёта, но без спасательного парашюта. Память у нашей Каа (именно такую кличку мы дали нашей училке, в отместку за то, что она обзывала нас, и не без основания — бандерлогами) была превосходная. И отсутствие на факультативе вихрастого отрока влекло за собой обязательный опрос бедолаги, по пройденному материалу за прошедшую четверть, на очередном уроке литературы. Не знаю как другие, но я бежал на её воскресные занятия без принуждения. Во-первых, мне очень нравилось взрослое мало понятное слово «факультатив».
— Ма! Я на факультатив! — Кричал я матери, на ходу засовывая в карман бутерброд с маслом, обильно посыпанный сахаром. Ей тоже нравилось слово из студенческого лексикона. Она молча, тайком, крестила меня вслед, мечтая, о том, как станет провожать меня в самый настоящий институт.
***
На факультативах Марина Александровна никогда не обзывала нас бандерлогами, более того, к каждому обращалась почтительно - на « вы». И мы, чудесным образом, превращались на полтора часа в милостивых «сударей» и «сударынь». С головой погружаясь в ушедшую эпоху.
***
Произведений Сухово -Кобылина в школьной программе не было. Но «училка» сочла необходимым познакомить нас с его жизнью и творчеством. «Грызя» произведения написанные в стиле горьковского социалистического реализма нам было очень трудно понять страдания каких-то там «недорезанных буржуев» и мироедов-дворян.
***
Прошли годы. Сбылась мечта моей матери. Я окончил институт. Более того, какое-то время преподавал, а сейчас каждое лето заседаю в государственной экзаменационной комиссии.
Но в голове, нет-нет, да и всплывёт фраза из далёкого факультативного прошлого:- «Купчиха-француженка зверски убита в Москве возле известного кладбища».
***
9 ноября 1850 года
Обнаружено тело женщины лет тридцати пяти от роду. Версию убийства с целью ограбления полиция отмела сразу. В ушах жертвы наличиствовали золотые серьги с бриллиантами, а на изуродованных руках имелись дорогие кольца. В карманах женщины нашли связку ключей. В протоколе осмотра было отмечено, что вокруг горла убиенной имеется рана, размером около трёх вершков. Рядом с телом обнаружен санный след. Дознаватели сделали вывод, что экипаж сначала свернул в сторону, от близлежащей дороги, а затем поворотил в белокаменную.
***
В результате этого убийства по прошествии нескольких лет была написана трилогия.
«Свадьба Кречинского», «Дело» и «Смерть Тарелкина». Автор её и стал главным обвиняемым в процессе по факту смерти вышеупомянутой дамы.
***
Род Кобылиных был весьма известным в Российской империи. В имении Сухово -Кобылиных, в Тульской губернии, от отца к сыну передавались старинные семейные реликвии, доказывающие что предки играли весомую роль ещё при дворе Иоана Грозного.
***
Александр Васильевич считался в обществе человеком весьма противоречивым. Крупный помещик и властный барин никогда не назначал старост россиян. У него на этих должностях пребывали исключительно иностранцы. Не жалея денег выписывал из-за границы самые передовые орудия производства. Внедрял в своих имениях новейшие технологии. Однако был противником отмены крепостного права. Получив великолепное образование Сухово-Кобылинын слыл ещё тем сердцеедом. Этакий светский лев. И в добавок крестник будущего императора Александра второго.
***
Прослушав курс в Гейдельбергском университете, молодой Александр нисколько не нуждаясь в деньгах, взял да и махнул в Париж. А куда же ещё должен был отправиться молодой российский повеса.
Именно там он и увидел совсем юную, весьма симпатичную парижанку. Сначала, как и полагается, тост за прелестных французских женщин и великолепную и блистательную столицу Франции. И пошло и поехало. Последовал бурный роман. Обещание безбедной жизни в первопрестольной. Создание, как бы сейчас сказали, небольшого, но собственного, женского бизнеса. Однако с обязательным условием — французская пассия никогда не будет настаивать на официальном оформлении их отношений. То есть замужество с госпожой Луизой Симон Деманш, именно так звали двадцатилетнюю парижанку было делом совершенно невозможным.
***
Год спустя любовница, перебралась в Россию и поселилась в одном из особняков, принадлежащих семье Кобылиных. Дама, не будучи даже невестой, не могла появляться со своим благодетелем в тамошнем обществе. Всё остальное она получила, согласно достигнутой договорённости. Жила в своё удовольствие, в полном достатке и любви.
***
Шло время. У богатого ловеласа, появились новые дамы сердца. Будучи человеком азартным, он позволял себе, увлекался каждой второй красавицей, если не первой.
Однако нагулявшись вдоволь, как мартовский кот, неизменно возвращался к маленькой Луизе, не забывая при этом загладить вину щедрыми ювелирными подарками. Они ругались и мирились. Клялись другу другу в верности. Но всё возвращалось на круги своя. Сухово-Кобылинын выделил ей средства на открытие виноторгового и бакалейного магазинов.
Увы, через некоторое время «бизнес» прогорел. И новоиспечённая московская купчиха Луиза Ивановна тихо и незаметно отошла от торговых, дел ввиду их полной скудости.
1850 год
Беда не приходит одна. В жизни «покровителя» появилась она — Нарышкина.
***
Луиза слыла женщиной ревнивой до неприличия. Стоило её избраннику выехать в свет, (А выезжал туда, ежедневно) купчиха нанимала «лихача» и мчалась за ним вдогонку.
Однажды Кобылин был зван на ужин, в один богатый московский особняк.
Деманш поехала следом. Она демонстративно стояла на снегу возле дома. Всем своим видом показывая, что знает, где её избранник! И поэтому пусть будет ему стыдно!
Хозяйка дома, увидела Луизу в окне. Всё поняла. Позвала гостя и нисколько не смущаясь одарила долгим и сладостным поцелуем. Затем развернула Александра Васильевича к окну. Однако внизу уже никого не было.
***
В сохранившихся архивах имеется запись, что и в тот, роковой день, купчиха следила за Сухово-Кобылиным. На этот раз она наблюдала за домом где обитала знаменитая московская красавица — Наденька Нарышнина.
Любому терпению рано или поздно приходит конец. Дождавшись пока слуги дежурившие у парадных дверей отлучатся по какой-то надобности оскорбленная женщина ворвалась в дом.
***
Забытый роман, малоизвестного писателя Петра Бабарыкина, под названием «Без суда», рисует сцену выяснения отношений в полной мере и во всех красках.
А что же хозяйка дома? Её ведь можно было допросить?
Не прошло и пары дней как госпожа Нарышкина спешно покинула пределы Российской Империи. Перебралась в тёплую и благополучную Францию, где в скорости и состоялась её помолвка, а затем и свадьба, с не менее известным ловеласом-господином Александром Дюма-младшим.
***
На следующий день, после событий произошедших в вышеупомянутом доме Александр Васильевич с утра пораньше отправился к купчихе в гости. Служанка сообщила ему, что барынька как уехала накануне, так более и не возвращалась. Сухово-Кобылин незамедлительно поехал к обер полицмейстеру.
Но начальника городской полиции он на месте не застал. Взялся планомерно объезжать все места, где мог пребывать глава данного ведомства. Наконец, уже к вечеру, столкнулся с ним в особняке купеческого собрания.
С дрожью в голосе, спросил — нет ли у того сведений о преступлении, совершённой над женщиной купеческого сословия и весьма привлекательной внешности? Чиновник был крайне удивлён подобным вопросом, но ответил отрицательно.
На тот момент тело женщины ещё не было обнаружено.
Позже такое странное поведение Сухово-Кобылина будут ставить ему в вину.
День спустя, отчаявшийся дворянин добился приёма у генерал-губернатора, графа Закревского. Собственноручно вручил тому официальное заявление о пропаже своей горячо любимой содержанки.
Поздно вечером того же дня тело женщины было наконец обнаружено. Возбудили уголовное дело. Основная версия-убийство на почве ревности. При обыске в кабинете Сухово-Кобылина обнаружили письма Натальи Нарышкиной. В них московская красавица упрекала Александра Васильевича в том, что он к ней охладел. Присутствовали там и угрозы и в адрес купчихи Симон Демьяновны. Сухово-Кабылина незамедлительно арестовали. А ещё через несколько дней слуги Деманш стали давать признательные показания. Дескать позарились на богатства иноземной купчихи. Чего там говорить — бес попутал. Опытный следователь в эти показания не поверил.
Помните. На тебе убитой были обнаружены весьма дорогие ювелирные украшения. Обыскали флигель в поместье Александра Васильевича. Нашли бурые пятна на деревянных ступеньках. А на заднем дворе удивлённые полицейские вообще нашли целую лужу запёкшийся крови. Казалось бы всё — дело можно смело передавать в суд. Улик предостаточно, виновные сознались. Заказчик (или заказчица) жестокого убийства вот-вот сознается под тяжестью улик. Но не тут то было. Не могли ещё в середине девятнадцатого века эксперты-криминалисты точно определить человеческая кровь присутствует на древесине или какая-либо иная.
Повар, под присягой заявил, что практически ежедневно обезглавливает на заднем дворе кур и всякую другую живность. А как же иначе её приготовить. Между тем Сухово-Кобылина посадили в секретный чулан. (Одиночную камеру по нынешней терминологии). Зачем-то возили в закрытой карете по различным местам Москвы, в надежде, что его нервы не выдержат и следствие таким образом получит от обвиняемого признательные показания.
Московский надворный суд вынес по этому делу следующий приговор. Слугам госпожи Деманш Егорову и Козьмину по двадцать и пятнадцать лет каторжных работ соответственно. Горничным купчихи ссылка в Сибирь. Господина Сухово-Кобылина, ни в чём по сему делу невиновного, к суду более не привлекать.
Два месяца спустя
Егоров и остальные обвиняемые в одночасье взяли да и отказались от прежних показаний. Написали, что за признание своей вины им барином, то есть Александром Васильевичем, были обещаны аж тысяча пятьсот рубликов. И не ассигнациями, а полноценным серебром, а также вольная им самим и их родственникам, и ходатайство на высочайшее имя об облегчении участи осуждённых.
Закревский в то время утверждал. - В веренном мне городе никакого суда нет и быть не может! Здесь только я решаю, кто виноват, а кто нет! Этот ваш Сухово-Кобылин виновен однозначно! Сей факт никакому сомнению не подлежит! Барина вновь посадили, но не надолго.
Сумел-таки доказать, что ничего подобного своим людям никогда не поручал и не обещал. Следствие зашло в тупик. Есть труп, на лицо жестокое убийство, а обвиняемых как бы и нет. Кипы бумаг ходили из одного департамента в другой.
Семь лет спустя
Все эти годы основным и главным подозреваемым оставался Александр Васильевич.
Всё это время его мать добивалась полного оправдательного приговора. Писала во все инстанции. Истратила несметную кучу денег.
Ходили слухи, что отданных на различные взятки средств хватило бы на то, чтобы выложить ассигнациями дорогу от Москвы до дальнего имения Сухово -Кобылиных.
Частенько старой женщине не отвечали, а тогдашний министр юстиции граф Виктор Никитич Панин так тот вообще целиком и полностью разделял мнение московского генерал-губернатора.
Но всё в этом мире имеет своё начало и свой конец. На смену одному российскому императору пришёл другой. Крёстный отец Кобылина.
Через некоторое время в петербургский особняк семьи Сухово-Кобылиных прибыл нарочный от самого императора с пакетом скреплённым казёнными сургучными печатями.
На красивой гербовой бумаге было написано следующее- «Сего дня в 17-00 его превосходительство министр юстиции граф Панин прибудет в указанный дом и лично сообщит окончательное решение по затянувшемуся делу».
***
«Сухово-Кобылина, и его крепостных крестьян— Ефима Егорова, Галактиона Козьмина, Аграфену Кашкину— «от всякой ответственности по выше означенному предмету оставить свободными».
А немного позже в одном официальном вестнике появилась малюсенькая заметка - «решение Госсовета от 25 октября 1857 года по делу господина Сухово-Кобылина «было затеряно писцом в пьяном виде вместе с парою сапог»
***
Александр Васильевич после всего пережитого написал несколько драматических произведений, женился и уехал во Францию. Где его изредка навещала дама с ног до головы закутанная во всё чёрное.
Злые языки утверждают, что это вполне могла быть госпожа Нарышкина-Дюма.
***
На одном из школьных факультативов я набрался смелости и спросил свою учительницу литературы.
— Марина Александровна, а вы сами как считаете, виноват Сухово-Кобылин в убийстве Симоны Демьяновны Деманш?
Наша Каа немного подумала и ответила как киплингский удав.
— Кто знает, дело давнишнее, тёмное.
