Версия для печати
Суббота, 10 апреля 2021 09:11

Верующий в Меня оживёт. (Глава 16: Тайная вечеря) Избранное

Автор
Оцените материал
(12 голосов)
Часть 3: Путь к Голгофе
Глава 16: Тайная вечеря
(Пасха Нового Завета)
(с вечера 5 апреля до ночи на 7 апреля 30 г.н.э.)

Тайно Иуда проник во дворец Кайафы для встречи,

Предложил план, им Иисуса схватить среди ночи.

 

Синедрион вначале хотел арестовать после Пасхи,

Разъедется народ, тогда будет поменьше огласки.

 

Они изменили решение, Искариот помочь им желает,

Стражу, где укрывается Иисус, провести обещает.

 

Предательство, совершив, остановиться не может,

Выгоду намерен извлечь, за измену оплату хочет.

 

Решил спросить архиереев: «Что вы хотите мне дать?»

Заплатили за помощь ему, недолго осталось ждать.

 

О предательстве знал Иисус, времени мало осталось,

С учениками встретит Пасху[1], сердце исстрадалось.

 

«Приготовить Пасху где?»– к последователям послал.

Имя владельца дома, тайно Петру и Иоанну назвал.

 

«Увидите человека с кувшином, когда пойдёте в город,

Он вас проводит». – Для беспокойства имеется повод.

 

Учитель пришёл в Иерусалим, провести ночь пожелал.

Его с учениками, с нетерпением, хозяин дома ждал.

 

Вошли в верхнюю комнату, Апостолы стали спорить:

Кто ближе будет к Учителю. Им решил Он напомнить:

 

«Не только в минуту торжественную, и в любое время,

Должны побеждать честолюбие, тяжкое это бремя».

 

Возлегли на низких ложах: рядом с Господом Иоанн,

Находился Иуда поблизости, напротив сидел Симон.

 

Совершив омовение рук, Иисус неожиданно встал,

Полотенце взял, опоясался, одежду верхнюю снял.

 

В недоумении Двенадцать, такого не видели сроду,

Мыть ноги ученикам собрался, в кувшин налил воду.

 

На Востоке так делали слуги, на пороге встречая,

В Христианской общине иначе, смотрели не понимая.

 

В смущение поверг Апостолов, Кифа воскликнул Ему:

«Ты ли, Господи, моешь мне ноги?» – понять не мог, почему.

 

«Теперь ты не знаешь, что Я делаю, но поймёшь потом».

«Вовек моих ног не умоешь», – Симон протестовал на то.

 

«Если сейчас не умою тебя, не имеешь ты части со Мною».

Сильно огорчился Симон, в волнении замахал рукою:

 

«Господи, – сказал, – не только ноги мои, но и голову, руки».

Ответил: «Нужды нет омытого мыть, разве только ноги».

 

Иисус им чуть позже сказал: «Вы чисты, но чисты не все».

На изменника, намекнув, Он вернулся на место своё.

 

«Знаете, что сделал Я вам? – Апостолы переглянулись. –

Называете Меня Учителем. – Ответить не решились. –

 

Я ведь ваш Господь и Учитель – если Я вам ноги помыл.

Умывать их отныне друг другу, и вы должны, – говорил. –

 

Сегодня Я дал вам пример, – слушали, затаив дыхание, –

Вы – те, которые пребывали со Мной, в Моих испытаниях.

 

Как Царство завещал Отец Мой Мне – завещаю и Я вам,

Пейте, ешьте за трапезой, в Царстве Моём. Это дам».

 

В Молитве Господа славили, вино с водою смешали,

Ели агнца с травами[2] и рассказ об исходе слушали.

 

Спустилась ночь, они зажгли светильники в горнице,

Все заметили, что у Учителя, глубокая скорбь на лице.

 

«Один из вас предаст Меня, – вздохнул, – он ест со Мною».

От сказанных слов Иисуса, повеяло реально бедою.

 

«Не я ли?» – в смятении Апостолы переглядываться стали.

За Учителя ученики в страхе, как поступить не знали.

 

Иуда решился осмелиться: «Не я ли?» – как все спросил.

Понял, взглянув на Иисуса, тот замыслы его раскрыл.

 

«Как написано было о Нём, – внимательно слушали Его, –

Уже Сын Человеческий идёт. – Иуду затрясло всего. –

 

Горе человеку, кто Сына Человеческого предаёт,

Лучше бы ему не родиться». Речь Свою куда Он ведёт?

 

Петра неизвестность томила, Иоанна он подозвал,

Решил поговорить шёпотом, наклонившись, сказал:

 

«Рядом сидишь с Учителем, о предателе спроси у Него».

Иисус ответил: «Кому дам хлеба кусок, обмакнув его».

 

Искариоту кусок протянут – это расположения жест,

Жест любви; ожесточился Иуда, свой избрал он крест.

 

«Что делаешь, делай скорее», – отвернулся Он от него.

Встал молча, вышел Иуда, ночной мрак поглотил его.

 

Сперва нависла тревога, когда закрылась дверь,

Но волнение улеглось, облегчение пришло теперь.

 

Омыты снова руки, залюбовались вином искрящим,

Иисус произнёс молитву, над опресноком лежащим[3].

 

Когда Он хлеб преломил, отодвинулось как-то горе,

Они не в ночном Иерусалиме – в Галилее на берегу моря.

 

«Этот хлеб, хлеб страдания, который ещё отцы наши ели,

Когда-то в земле Египетской, – Апостолы тихо сидели. –

 

Возьмите, это тело Моё, за вас будет тело ломимое.

Это делайте в воспоминание». – Сияние было дивное.

 

«Общую чашу благодарения» взял в руки Иисус потом.

«Благословим Бога Нашего, – к Апостолам обратился Он. –

 

Эта чаша, Новый Завет в крови Моей, пейте все из неё.

Что смущаетесь, пейте, – руку протянул, – возьмите её.

 

Кровь Моя Нового Завета, за многих проливаемая,

Она для отпущения грехов… – Эта ночь незабываемая. –

 

Дети Мои, – продолжал Иисус, – ещё не долго буду с вами,

Заповедь вам новую даю, дальше вы пойдёте сами.

 

Ещё скажу, как Я вас возлюбил, и вы друг друга любите,

По тому узнают – вы ученики Мои. С Богом в сердце идите».

 

«Господи, скажи, куда Ты идёшь?» – осмелился Пётр первым.

«Куда Я иду, ты не можешь теперь». – Натянуты были нервы.

 

«Почему не могу за Тобою теперь, Господи, я следовать?» –

Заметалась его душа. Учителя будут преследовать?

 

«Симон, сатана добился теперь, – печально ему сказал, –

Как пшеницу вас просеять. – От слов Его, Пётр страдал. –

 

Чтоб не оскудела вера твоя, о тебе Я молился, Симон».

«Господи! – Пётр вскричал, протяжный вырвался стон. –

 

С Тобой готов на смерть идти, если надо, и в тюрьму.

Мою душу за Тебя положу, без Тебя мне тяжко одному».

 

«Душу свою положишь за Меня? Истинно говорю тебе Я:

Петух ещё не пропоёт, ты трижды отречёшься от Меня».

 

Растерянных ободрял: «Да не смущается сердце ваше,

Веруйте в Бога, и веруйте в Меня». – Не было слов краше.

 

«Господи, – воскликнул Фома, – мы не знаем, куда Ты идёшь?»

Следом Филипп, волнение уняв: «Нас с Собою возьмёшь?»

 

Много вопросов задавали Ему, о многом говорил,

Знал, понимают лишь сердцем Его, поэтому и спешил.

 

«Не буду, больше Я говорить, – прервал Он их, – довольно.

Идём отсюда, вставайте все». – Вздрогнули невольно.

 

Покинули дом с пеньем псалма, шли по улицам спящим,

В небе луна освещала путь, голос Его был скорбящим.

 

«Вы соблазнитесь из-за Меня в эту ночь»,– тихо сказал.

Ветер взметнулся, задевая листву, воздух дрожал.

 

Пётр не сдавался, тихо ворча: «Не соблазнюсь никогда».

Последняя Пасха, тяжёлый путь – куда приведёт, куда…

 

[1] Пасха Самый важный у евреев праздник, соединявшийся с праздником опресноков. Праздник установлен в связи с исходом израильтян из Египта. Вошло в обычай на праздник Пасхи отпускать одного узника по указанию народа. Евхаристия или причащение, утверждённое Иисусом, Он, преломляя и раздавая хлеб ученикам, сказал: «Примите, едите, сие есть тело Моё». И взяв чашу, сказал: «Пейте из неё, ибо сие есть кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов. Сие творите в Моё воспоминание». Так установилось таинство Евхаристии или Причащения.

[2] Агнец – козлёнок, ягнёнок. Еврейским законом предписано, чтобы пасхальною жертвою непременно был агнец от овец или коз. Иисуса представляют пророки под видом агнца, ведомого на заклание и безгласного перед стригущим Его. Название Иисуса Христа агнцем указывает на Его кротость, смирение и незлобие, но особенно применимо к Нему, как к великой умилостивительной жертве за грехи всего рода человеческого.

[3] Опресноки – пресный, неквашенный хлеб. Праздник опресноков начинался на второй день Пасхи и продолжался вместе с Пасхой до семи дней, в течение которых при принесении жертв в Храм евреи ничего заквашенного не должны были иметь и употреблять. «Посему, – говорит святой апостол Павел, – станем праздновать (Пасху) не со старой закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины».

Прочитано 145 раз
Лариса Даншина

Последнее от Лариса Даншина

Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии