Их идеальный мир

 Кринолин норовил пролезть между ног. Тонкие, изящные пальцы, все – в кольцах, приподняли подол роброна – идти стало легче. Взгляды прохожих сразу же переместились на парчовые туфли, пряжки которых искрились на солнце обилием драгоценных камней. Голова, вполне ожидаемо, немного кружилась – прошло слишком мало времени для реабилитации организма после пробуждения. Да ещё чужие тревоги никак не хотели покидать её!

Арина полной грудью вдохнула свежий воздух и сразу узнала в нём знакомые ароматы трёх возрастов любви: нежную притягательность первоцветов, ванильную пикантность бисквита, вяжущую горечь кофе… Но сегодня они показались ей чрезмерно навязчивыми, к тому же её кожа продолжала источать ненавистный запах лавандового масла! Для Арины он был одновременно: и давно утерянным – родным, и недавно приобретённым – чужим. Именно он спровоцировал в ней прилив паники, вынудив остановиться, чтобы попытаться справиться с внутренним беспокойством:

— Что это со мной? … Мне нечего боятся!.. Я – в безопасности… Я – дома… Я – в своём городе…

…Нужно было спешить! А она не приняла всерьёз предостережения о неизбежных осложнениях! Инструктор ждал её у дверей института, чтобы провести с ней краткую напутственную беседу и пожелать удачи. Арина согласно кивала ему в ответ головой, хотя всеми мыслями была уже на другом конце города.

 Выпорхнув, словно бабочка-капустница, из дверей, Арина полетела в сторону парковой аллеи. Дорожная лента хорошо просматривалась между фруктовых деревьев. Женщина не задумывалась над тем, каким путём ей быстрее добраться до места встречи. Понадеявшись на собственные силы, она избрала привычный маршрут утренней пробежки. Аллея была припорошена лепестками цветов. «Метель весны», — говорили горожане. Арина ступала по белоснежному ковру, подолом платья вздымая вверх мелкие лепестки-пушинки. Они роились вокруг женщины и, прежде чем осесть, образовывали позади неё длинный шлейф. Шлейф королевы!

Но красоты природы сейчас не трогали Арину, потому что она никак не могла объяснить себе разумность своих действий. Почему она не едет в экипаже, а идёт пешком? А если и так, то почему она не захотела скинуть с плеч старомодный наряд?

«Ох! В реальной жизни корсет, тяжёлые юбки и парик оказываются не столь уж и удобными!»

 Но все неприятности компенсировало Арине гордое сознание того, что она всё-таки справилась с собственным «я» и, хотя и с трудом, контролирует свои мысли. Теперь они, пусть непоследовательные и запутанные, являлись частью её сущности – её собственные мысли, а не мысли той женщины, биографией которой последние годы занималась и жизнью которой жила Арина.

Она прошла совсем немного от начала пути, когда неприятные вестники осложнений дали о себе знать. А всё потому, что она не смогла полностью отделить себя от объекта исследований!

 «Вот, они – ненавистные побочные эффекты моей работы!»

 Арина сжала в кулак правую кисть, чтобы напрячь мышцы и активировать вживлённый в ткань чип. Однако ей хватило доли секунды, чтобы живо представить себе ближайшее будущее – если она насильственно нарушит последовательность событий. Стоило ей позвать кого-нибудь на помощь – и желаемое останется для неё только в прошедшем времени, в сокровенных мечтах.

— Мне бы сейчас не помешал глоток «Шардонэ», — прошептала женщина, слегка наклонившись вперёд, чтобы перевести дух.

Холодный пот увлажнил виски, а сердце в бешеном ритме застучало в груди.

Да, надо было спешить! Ей дали отпуск всего на несколько часов! Сегодняшний день был долгожданным и обещал быть радостным. Но как назло он попал на самый неудобный период – какой-то недели не хватило ей до успешного окончания командировки!

«Интересно, а он меня опередит? Ему всё-таки легче скрыться с глаз, чем мне! — Подумала Арина, а затем ответила себе словами их любимой песни: — Наши умы окованы временем, наши тела  – навсегда в заточении… Только сердце моё у меня не отнять… Будет сердце моё с твоим рядом сиять!»

Женщине вспомнилась ночь их последнего свидания. Тогда супруги пролежали, не разжимая объятий и не смыкая глаз, всю ночь, до самого рассвета. Они наблюдали за жизнью города с широкого ложа, которое было придвинуто к прозрачной стене комнаты. Им было известно: скоро им будет не хватать не только этого урбанистического пейзажа, но и их самих – внутри него! Прощай, идеальный мир их любви! Они больше не смогут наблюдать за взлетающими ввысь космолётами, восхищаться ксеноновыми вспышками рекламных щитов, отслеживать взглядами авиамобили, снующие взад-вперёд, как мошкара. Ночь была тяжёлой: приближалась долгая разлука. Прижавшись друг к другу, возлюбленные молчали, предоставив своей коже последнюю возможность прочувствовать, запомнить нежные касания рук и жаркое сплетение тел….

 Последовавшие годы изоляции почти стёрли из памяти Арины детали той ночи. Но в самые тяжёлые минуты, когда чужие страдания вырывали из неё сердце, а чужая скорбная боль изводила душу, именно эти воспоминания служили ей той живительной субстанцией, которая воскрешала, казалось бы, её навсегда забытую уверенность в себе как в женщине – знание того, что где-то там, на бескрайных просторах времени существует человек, у которого находится самая сокровенная часть её души!..

Чужие воспоминания… чужие мысли и чувства – такие необычные и такие странные – в тогдашнем понимании Арины. Но для внедрённого в неё сознания они были главным источником информации о прошлом и поэтому со временем стали дороги и ей самой. Последние события, в которых ей, опытному хроносинхрографу, пришлось участвовать, были безмерно тяжелы для неё, потому что они были насквозь пронизаны горем и несчастьем, пропитаны кровью. Они обессиливали Арину – она ничем не может помочь своей героине; они ввергали её в отчаяние – ей предстоит пройти с женщиной до конца её скорбный путь; они внушали ей страх ‒ смертельный страх!

…Возвращение в привычный мир обрадовало измученную Арину: можно будет забыться и встретиться с возлюбленным!

Кусты близ дороги зашевелились, женщина насторожилась и оглянулась.

— Тьфу! Как ты напугал меня! — Крестясь, возмутилась она.

 Ей было непривычно видеть полицейского робота, глаз которого загорался при приближении живого существа. На жестикуляцию женщины машина среагировала воинственно, окрасившись в пурпурный цвет. Арина остановилась, подняла руки вверх и зажмурилась:

 «Необходимо вести себя более сдержанно… Я столько лет ждала этого! Никакого крестного знамения!»

В дверях дома, где находились её апартаменты, робот-консьерж был настроен более дружелюбно, чем его уличный коллега, но всё же вначале и он задержал странно одетую женщину и лишь после сканирования поприветствовал Арину – зелёным светом.

« А ведь мне предлагали переодеться, но я сочла это излишним!»

Когда она вошла в квартиру, её сердце затрепетало, оповещая о том, что её заждались.

…Он стоял лицом к окну, увлечённо глядя вниз. На диване лежала белоснежная одежда. На первый взгляд, Арине показалось, что он совсем не изменился. Но его уверенная поза – расставленные по ширине плеч ноги и скрещённые на груди руки – утверждала обратное: очевидно, после их последнего свидания он долгое время был профессиональным воином! Мужчина успел искупаться: одежда на нём отсутствовала, кроме пушистого полотенца, завязанного узлом на талии.

« А ведь раньше я всегда приходила первой, но сегодня – опоздала, как обычно это делает она, моя героиня!»

И вправду, ту женщину со всех сторон окружали разодетые в пух и в прах кавалеры, на лицах которых обычно лежали слоями белила и помада, а не пыль – с поля боя.

На шуршание её юбки мужчина обернулся и прищурил глаза, словно хотел спрятать в них своё удивление.

« Это не его привычка – щуриться!»

Арина машинально присела в реверансе, на что получила в ответ громкий смех. Глеб подбежал к ней и, приподняв над полом, обнял. Их взгляды встретились, и Арина узнала сапфиры любимых глаз.

— В этом одеянии ты мне незнакома. И я подумал, что…

Её пальцы коснулись его губ, и она чуть слышно прошептала:

— Милый, не стоит оправдываться! Тебе не хватило времени переодеться?!

Мужчина  с улыбкой посмотрел на неё и кивнул:

— У нас всего четыре часа…

— Они ещё расщедрились!

— Они не посмели отказать нам, ведь такое событие в наших жизнях невозможно игнорировать, — проговорил мужчина.

Её возмутило, сколь откровенно он рассматривал её декольте, прикрытое шемизеткой. Одной рукой мужчина властно придвинул её к себе, а вторую руку положил на лиф и сжал ею правую грудь.

« Это не его повадки!»

Арина постаралась отвлечь мужчину: взяв кисть его левой руки в ладонь, она напомнила ему:

— Глеб, нам необходимо получить лицензию!..

Эти слова немного сконфузили мужчину, и он разомкнул объятия:

— Да… ты права… Ты права!

Они присели на край постели. Арина, было, протянула руку, чтобы Глеб помог ей опуститься на ложе, но мужчина не обратил внимания на этот жест, что отдалось в её сердце ещё одним уколом:

 «Он совсем другой!»

Загорелось прозрачное табло, и раздался мелодичный женский голос:

— Добро пожаловать в министерство планирования! Пожалуйста, приложите ваши большие пальцы к окошечку на экране...

Арина и Глеб переглянулись, взгляд Глеба потеплел, и Арина, наконец, узнала в нём своего супруга.

 Голос продолжил:

— Уважаемая семья!.. Мы поздравляем вас с получением лицензии на зачатие! Сегодня, в этот счастливый для вашей семьи день, руководство Института Времени…

Голос стал деловито, пункт за пунктом, перечислять, что и как им нужно сделать. У Арины кровь прилила к щекам. Она боялась взглянуть на мужа, лишь краем глаза наблюдая, как по лицу Глеба ходили желваки. Инструктаж закончился, на табло появилась надпись: «Приступайте!» Супруги не решались заговорить. Первым нарушил молчание мужчина, едва слышно промолвив:

— Ну, что ж, и впрямь надо начинать…

Он посмотрел на Арину. Та прочла в его глазах замешательство. Горло сжало в тиски, но она постаралась скрыть дрожь в голосе:

— Да, Глеб… У нас совсем мало времени…

Потом она улыбнулась и, склонив голову в его сторону, вздёрнула вверх правую бровь — как этот делала её героиня, когда хотела привлечь к себе внимание кавалера. Увидев это, мужчина отвернулся к окну.

— Глеб, — жалобно прошептала Арина, — я понимаю, что для нас и для наших героев такая ситуация абсолютно неприемлема, но сейчас нам надо во что бы то ни стало заставить себя!.. Мы так долго ждали! Вспомни, раньше всё это было для нас нормой…

Он не дал ей договорить и прижал к себе с такой силой, что ещё чуть-чуть – и затрещат кости! Внезапно он задрал кверху её юбку и грубо разжал бёдра. Арина стала отбиваться от него:

— Нет! Нет, ты – не тот! Глеб! Ты не такой!.. Ты разлюбил меня!

Мужчина с силой оттолкнул от себя женщину:

— А ты считаешь, что любовь по лицензии – это и есть настоящая любовь?! Или – «Правила поведения семейной пары при зачатии»?!..

Арина задохнулось от слёз:

— Потому что... Потому что мы забыли, что такое любовь!.. Мы никогда не любили… По-настоящему – не любили!..

Мужчина спрятал лицо в ладонях и замотал головой:

— Раньше не было таких технологий, но наши предки никогда не теряли ни себя, ни друг друга!.. У них были свои лица!.. Они, если любили – то самозабвенно, если страдали и ненавидели – то от всего сердца… Они верили в то, что их соединяют Небеса! А сейчас…

 Арина присела рядом с любимым и положила голову ему на плечо. Ей нечего было ему возразить! Они жили в разных эпохах, к тому же невольная тяга мужчины и женщины и буйство чувств были в далёком прошлом цивилизации. Мир стал ровным… идеально ровным….

Она закрыла глаза, и вдруг в ней вспыхнуло то, что так часто ощущала внутри себя её героиня! Страсть! Это была страсть! Она увидела, что и Глеб дрожит от того, что захвачен страстью… Страстью своего героя!

…Потом они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Что-то, неведомое им или давно ими забытое, не отпускало их от себя. Они дорожили каждой секундой близости –  совсем как их далёкие предки!..

…Супруги вышли на балкон. Настал миг расставания. Арину ждало такси, он прилетел на своём авиамобиле. Напоследок она спросила:

— Скажи мне, она действительно такая, какой представляем себе её мы?

Глеб потянулся к губам Арины, чтобы еще раз вкусить поцелуй её уст:

— Она – великая женщина… А теперь я уверен в том, что великая женщина – и твоя героиня!..

— Потому что обе они могли чувствовать сердцем и любить душой!.. — Арина вздохнула: — И зачем только люди запретили себе испытывать всю гамму эмоций?! Всю прелесть настоящей любви, всю силу настоящей страсти?!

Арина протянула Глебу руку для поцелуя:

— Мы уже никогда не забудем их!.. Правда, мой милый друг?! Увидимся через неделю?.. Ой, впрочем, о чём это я?!

— Знаешь, я уже не смогу жить без тебя!.. Без тебя – вот такой!.. А пока… А пока нам предстоит самое тяжёлое испытание! Побереги себя!

— Да, милый мой Юлий Цезарь! У тебя завтра – встреча с Брутом?

— Да, с ним, но мне всё же будет не так сложно, как тебе! И не так страшно! Не навреди нашему ребенку там, на гильотине… Мария-Антуанетта... любовь моя…

Арина на миг ужаснулась предстоящей ей казни, но, вспомнив первый пункт «Руководства по поведению при пересечении временных границ»: «Жизнь заканчивается смертью, смертью начинается жизнь», – махнула на прощанье супругу рукой и захлопнула за собой дверцу такси-автолёта.