%20021.JPG)
Светлана Тишкина, ЛНР
Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
+7 (959) 135 44 05
Прима и шут
Комедия в 2-х действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
- ПРИМА-МАРИЯ – 50 лет – актриса театра;
- ЛЕОНЕЛЛО – шут – 50 лет – поджарый, крепкий мужчина, артист цирка;
- ЧЕРНИКА – отставной капитан 1-го ранга, седой мужчина 65 лет;
- ВАССА (Василёк) – дочь Леонелло – спортивного вида модная девушка;
- ЖЕНЯ КУЧЕР — молодой актёр;
- РАИСА — 50 лет, костюмер, личный парикмахер и подруга Примы-Марии;
Роли: женские — 3, мужские — 3.
массовка — до 5 человек (продавщица, полицейские, поклонники).
Действие происходит в одном из провинциальных городков России.
Луганск
2023
Действие 1
Сцена 1
Аллея парка. Лавочки. Фонари. Памятник Пушкину. Вечер, переходящий в ночь. По аллее идут два слегка подвыпивших мужчины Леонелло и капитан 1-го ранга в отставке Черника.
ЧЕРНИКА. Погоди, дружище Леонелло! Куда ты так спешишь? Якорь мне в глотку… (Справляется с одышкой.) Торопун ты наш, однако же… И годы его не берут.
ЛЕОНЕЛЛО. Медлун ты наш, однако же, дружище Черника. Хм-м-м. А чтобы одышка не мучила, зарядку по утрам делать надо, а не спать до полудня. Как демобилизовался, так и обленивился весь, прости за откровенность.
ЧЕРНИКА. Йо-хо-хо! Ну что за брюзга? Я к нему со всей душой, а он… зарядка. Ещё скажи по утрам бегать надо…
ЛЕОНЕЛЛО. О! В самую точку! Завтра утром вместе побежим…
ЧЕРНИКА. Умеешь вечер испортить! И утро заодно тоже. Мне трюки твои на арене не исполнять, так что и так, как-нибудь, доковыляю до погоста.
ЛЕОНЕЛЛО. Ну, ковыляй, ковыляй. Свои мышцы в чужое тело не вставишь…А ведь был, как тот кипарис когда-то!
ЧЕРНИКА. Давай тему сменим, пока не поссорились.
ЛЕОНЕЛЛО. О как зацепило!
ЧЕРНИКА. Не мути шторм, клоун! Просто пора поднять весёлого Роджера.
ЛЕОНЕЛЛО. На «клоуна» не обижаюсь. И о чём прикажешь говорить?
ЧЕРНИКА. Ну, например… Посмотри, какой чудесный вечер! А сиреневый закат! Ты когда в последний раз видел такие краски на небе?
ЛЕОНЕЛЛО. Сиреневый, говоришь? Сиреневым он был, когда мы с тобой из пивбара выходили, точно помню! А сейчас… он… скорее фиолетовый, нежели сиреневый, не находишь? О, даже стихи начали складываться — в на-прочь промы-тых пи-вом моз-гах… Ща! (Сочиняет на ходу, напевая.)
Фиолетовый вечер
дразнит музыкой томно,
Тёплой меди флюиды
в дополнение фраз.
Саксофон разливает
старый шлягер — не модный,
И в его переборах
неприкрытый соблазн.
ЧЕРНИКА. Душевно, однако. А дальше?
ЛЕОНЕЛЛО. Торопун ты, однако! Ещё не сочинил.
ЧЕРНИКА. Ну вот…Только на соблазн корвет понесло, так сразу и заякорился… Тысяча горбатых моллюсков!
Они садятся на лавочку. Леонелло продолжает про себя сочинять, дирижируя в такт посетившей его мелодии.
ЧЕРНИКА (в блаженной задумчивости). Чу! Медузу мне в глотку! А соловушка-то как заливается! Ай как старается птица малая! Сердце моё, на морях просоленное, своим пеньем утешает!
ЛЕОНЕЛЛО (недовольно из-за того, что перебил мысли). Неисправимый ты романтик, Черника! Дети твои вместе с женой и квартирой упорхнули в южные края. Теперь, разве что соловей, из тех мест вернувшийся, утешить старика бездомного может.
ЧЕРНИКА (с обидой в голосе). От романтика слышу!
ЛЕОНЕЛЛО (усмехается). Оттого и спелись, а заодно и спились… два седых одиночества: шут и моряк.
ЧЕРНИКА. Злой ты стал… Зачем о семье напомнил? Бьёшь по больному. Даром, что всю жизнь людей смешил. Лучезарил — за десятерых, а теперь вот, совсем не смешной стал. Непонятно мне, что случилось с моим лучшим другом Леонелло? Ведь всё у тебя есть, и квартиру твоя жена, которой нет, не отберёт, и зарплаты на удовольствия наши нехитрые хватает. Живи да радуйся! Ан нет. Как подменили тебя. Не узнаю…
ЛЕОНЕЛЛО. Прости, друг. Прости, капитанище первого ранга чёрных, белых, красных и всех какие есть на свете морей и океанов! Сам себе противен стал. Веришь? Действительно, всё есть, всего, чего хотел, добился, а жизнь, вроде как, возьми да и закончись. А у меня душа болит! Так болит, что радоваться не велит.
ЧЕРНИКА. Может, кризис возраста — очередной — начался? Эх, начали-то так красиво, возвышенно — фиолетовый вечер — а кончили… за малым якорями не сошлись.
ЛЕОНЕЛЛО. Начали за здравие, а кончили за упокой, говоришь? А вон и причина моего мрачного настроения в нашем с тобой фиолетовом вечере нарисовалась. Видишь, машина подъехала? А из неё мамзелина с цветами и веером выкатилась.
ЧЕРНИКА. Ну, вижу. И что?
ЛЕОНЕЛЛО. А вот лучше бы не выкатывалась. Ишь, ручки ей поклонники как выцеловывают. Птьфу, смотреть тошно.
ЧЕРНИКА. Кому-то, может, и тошно, а кому-то и — всласть! И что?
ЛЕОНЕЛЛО. А то! Это тебе не соловейка серенький в кустах… на рояле. Это… — Прима! Прима-Мария! Э-эх… — конфуз всей моей жизни! Заслуженнейшая и всенароднейшая актриса Всея Руси, блин. Всю жизнь на столичных подмостках блистала, а тут… Ну и блистала бы там дальше! Так нет, угораздило её сюда, на малую родину вернуться.
ЧЕРНИКА. Наслышан о ней… Неужели сама?
ЛЕОНЕЛЛО. Она самая.
ЧЕРНИКА. Хм-м-м. Со столиц в провинции просто так не возвращаются. Значит, что-то случилось, разрази меня гром. ПРИМА — первая (!) должна быть. Может, перестала быть первой? Кто-то вежливо подвинул, как в ваших артистических кругах это делается? Но, с другой стороны, знаешь, это как в спорте. Главное — вовремя уйти. Вот она и ушла. Так думаю… А там, кто знает какой улов был в её сетях.
ЛЕОНЕЛЛО. Да плевать мне, что там у этой зазнайки случилось. Раны мои душевные зачем бередить?
ЧЕРНИКА. Не понял.
ЛЕОНЕЛЛО. Обидела она меня сильно когда-то, но рассказывать не проси. Это — семейная тайна. Прячемся! Их ПРИМАдонное величество мимо нас дефилировать собрались.
ЧЕРНИКА. А чего она одна-то идёт? Поклонники все сразу разбежались, что ли?
ЛЕОНЕЛЛО. Да нет, она шифруется так. Они считают, что до дома её проводили, а она подождала в том подъезде, пока они все улетучились, и домой через парк идёт. Хоть в чём-то порядочная! А, может, и другая причина есть: муж там ревнивый или ещё что похлеще. Давай, за Пушкина, бегом!
Леонелло и Черника прячутся за памятником Пушкину и продолжают наблюдать за приближающейся Примой-Марией. Она останавливается перед памятником, кладёт букет цветов на пьедестал, кланяется, затем встаёт в изящную позу, обмахиваясь веером, читает стихотворение А.С.Пушкина
ПРИМА.
Весна, весна, пора любви,
Как тяжко мне твоё явленье,
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови…
Как чуждо сердцу наслажденье…
Всё, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье.
Отдайте мне метель и вьюгу
И зимний долгий мрак ночей.
Гений! Александр Сергеевич, ты непревзойдённый Гений! Как обо мне писал, в мою душу заглядывал…(Пауза.) Соловейко-то как старается! Поёт! Поёт! А вечер, ни смотря ни на что, выдался чудесный! Вот только… ноги… Ну, нет у меня больше сил терпеть это издевательство — с утра на этих лабуденах… Слава Богу, в парке никого нет. А нет, так никто и не увидит, кроме Пушкина. Но он, тонкая душа, всегда понимал женщин.
Прима-Мария тяжело вздыхает, прячет в сумочку веер, садится на лавочку в своём шикарном бальном платье, приподнимает пышную юбку, снимает туфли на высоком каблуке.
ПРИМА. Долой, долой это мученье! Грядёт ногам освобожденье! О, как хорошо! Какое блаженство!
Она делает круговые движения стопами, встаёт с лавочки и идёт домой босиком, размахивая туфлями, которые несёт теперь в руках. Черника и Леонелло, посмеиваясь, смотрят Приме-Марии вслед.
ЧЕРНИКА. И что это было? Мы так боимся этой расфуфыренной блондинки с больными ногами?
ЛЕОНЕЛЛО. Она шатенка на самом деле.
ЧЕРНИКА. Да хоть брюнетка или там… огненно-рыжая в яблоко, не цепляйся к словам. Нет, ты скажи, ты так и будешь бегать от неё со своими обидами? Прятаться, страдать и злиться от бессилия? Леонелло, да ты просто трус! Не ожидал от тебя такого!
ЛЕОНЕЛЛО. О! И он ещё говорит, что я стал злой, а сам… прямо в душу нагадил!
ЧЕРНИКА. Ну, прости. Знаешь же, на абордаж брать — в моей натуре. Тут уж не исправить.
Леонелло раздражённо пожимает плечами. Ответить он не успевает, потому что раздаётся мелодия на телефоне.
ЛЕОНЕЛЛО. Это ещё кто… на ночь глядя? Васса! Алло, алло! Доченька моя родная, здравствуй! Как ты? (Пауза.) Ну да, ну да. Я — жив-здоров. Не переживай за меня, справляюсь. Сессию не завалила? (Пауза.) Молодец! Моя дочь! (Пауза.) Когда? И на сколько? Отлично! Жду домой, мой Василёк!
ЧЕРНИКА. Дочь приезжает?
ЛЕОНЕЛЛО. Да, завтра утром, поездом! Сессию, говорит, уже сдала.
ЧЕРНИКА. Ну вот и радость в твоём доме, а то жизнь кончилась… Тьфу на тебя. Вот подожди, скоро внуки-правнуки на твои представления в цирк ходить будут, а ты их — смешить.
Снимите мой корабль с мели! —
Мои привычки постарели,
Мы с ними вместе в лужу сели.
Сидим… в подмоченной постели.
Ха-ха-ха! А дамочки всякие… Это не так важно. Ну что, идём?
ЛЕОНЕЛЛО. Да, идём, мой лучший друг Черника! Идём, капитанище!
ЧЕРНИКА. Разреши заметить, утренние пробежки сами собой отменились, и, надо сказать, по уважительной причине. Идём, друг Леонеллище, идём!
Сцена 2
Золотое утро. Та же аллея. По аллее парка, размахивая сумкой, идёт модно одетая девушка — Васса. За ней, вроде как сам, катится чемодан на колёсиках. На самом деле она на плечи накинула тонкую лямку от чемодана. Васса играет, представляя, что это её верный пёс Чемодано.
ВАССА. Чемодано, сидеть! Сидеть, говорю! Ай… Не падать, а сидеть. А теперь лежать! Лежать, говорю. Вот так, молодец. Лежать у тебя лучше получается, чем сидеть. (Гладит чемодан, как собаку.) Ладно, пошли уже домой, а то подумают, что сумасшедшая какая-то. Тут уже немного осталось. Ты новый совсем, потому и дороги не знаешь. О, привет, старина Пушкин. Помню-помню…
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа…
Ну да, как же ей зарасти, если кругом асфальт? И пока он лежит, тропа не зарастёт. Зуб даю! Видишь, я тоже Пророк! Ладно, не обижайся, это я так, не со зла, а из вредности. Шучу. К папке еду! Со-ску-чи-лась! Он, знаешь, какой весёлый у меня? Ковёрный в цирке — профессиональный клоун! А как его дети любят! Вот и я дурачусь, как дитё малое. Вспоминаю, как он меня учил-воспитывал. Чемодано-собака — это его старый номер. Эх… Ладно, Александр Сергеевич, не скучай в гордом одиночестве. Я ещё вернусь к тебе, поговорим по душам. А сейчас пошли мы с верным моим Чемодано к папулечке родненькому. Он ждёт, вол-ну-ет-ся!
Васса делает несколько шагов в сторону дома. Чемодан на верёвочке послушно следует за ней.
ВАССА. Рядом, Чемодано, рядом.
Навстречу ей идёт Черника.
ЧЕРНИКА. Васса! Железнова! А-а-а, свистать всех наверх! Ай, молодца! Приехала к отцу, не забыла. Ждёт он тебя. Ой как ждёт! (Обнимает Вассу.)
ВАССА. Капитан Черника! Привет! Как я соскучилась по нашим приключениям! Ехала и вспоминала, как мы играли в пиратов. Только я не Железнова.
ЧЕРНИКА. И даже не Максим Горький, но в честь его персонажа названа. Так что, какие тут могут быть вопросы?
ВАССА. Ну, какие вопросы? У матросов нет вопросов! Верным курсом идём к дому, товарищ капитан первого ранга!
ЧЕРНИКА. Стоп машина! На минутку… в сторонку отойдём.
Они отходят к лавочке, но не садятся.
ЧЕРНИКА. Василёк, ты вспомни, отец говорил когда-нибудь об известной артистке театра? Марией зовут.
ВАССА. А, это та вертихвостка столичная? Но она не только в театре, она и в кино много снималась. Знаменитая, аж жуть стала. А что?
ЧЕРНИКА. Вот и ты о том же. А за что вы её так сильно не любите, раз она такая талантливая?
ВАССА. Как за что? Она же отца чуть на тот свет не отправила!
ЧЕРНИКА. Как это? На пирата Карибского моря она точно не тянет.
ВАССА. Да причём тут ваши пираты? Они в молодости встречались. Это ещё до меня было. Отец даже жениться хотел на этой Марии. Они в театре в одном спектакле тогда играли. У отца комедийные роли очень хорошо получались. Ему зал рукоплескал даже больше, чем этой Марии. Но отец ещё и в цирке ковёрным подрабатывал. Мария об этом не знала, а он решил сделать ей предложение прямо во время репризы. Привёл в цирк, усадил на первый ряд и сказал, что её ждёт сюрприз.
ЧЕРНИКА. Йо-хо-хо! Такого оборота я не ожидал. И что? Что дальше-то было?
ВАССА. А ничего хорошего. Ну, выкатился он на своем моноцикле в парике, с красным клоунским носом. Ну, стал свои трюки с эквилибристикой исполнять, а она от ужаса руками лицо закрыла. Он ей в любви признаётся, кольцо в бархатной коробочке преподносит, а она от него шарахается, как от прокажённого. Люди смеются, думают, что так и задумано было, а она встала и со словами «шут гороховый!» убежала от влюблённого клоуна.
ЧЕРНИКА. Девятый вал мне на плечи! Тысячи чертей — палуба вдребезги! И что потом? Она как-то объяснила, что ей не понравилось?
ВАССА. Да. Она сказала, что её жениху не место на арене цирка. Что актёр театра намного выше, чем шут цирка, и что туда только артисты-неудачники идут. В общем, отребья, самые низы общества.
ЧЕРНИКА. Да как же это? Отец — выдающийся артист цирка! И такой же заслуженный, как и она. Народ с удовольствием на его представления ходит. Как же так можно было? И что? После этого они уже не встречались?
ВАССА. Да, они расстались, но если бы только это! Он — с тех пор возненавидел театр, а она — возненавидела цирк. Потом эта Мария укатила в столицу и вышла там замуж, а отец — женился на моей маме. Вот и вся история.
ЧЕРНИКА. А откуда ты об этом знаешь?
ВАССА. Мама, когда ещё жива была, как-то купила три билета на премьеру в театр: себе, мне и отцу. Тоже хотела сюрприз сделать, семьёй сходить на гастролирующую звезду ПРИМУ-МАРИЮ. А то в цирк ходим, а в театр — ни разу. А папа, как увидел билеты, так и разволновался. Долго ходил вокруг да около, а потом собрался с духом и рассказал всё маме. Ну и мне получается тоже. В семь лет я уже сообразительная была, поняла что к чему. А что не поняла, то у мамы потом выяснила. Слава Богу, что эта Прима-Мария уехала отсюда и не вернулась.
ЧЕРНИКА. Да в том-то и дело, что вернулась.
ВАССА. Как вернулась? В наш город? В свой театр?
ЧЕРНИКА. Именно.
ВАССА. О, это плохо! Очень плохо это!
ЧЕРНИКА. Вот почему она вернулась? Надо бы узнать. Ходил я уже, выяснял, кто и что о ней говорит, но безрезультатно. Тысяча чертей! А отец места себе не находит. Старые обиды жить не дают. Мне, лучшему другу, так и не сказал, где собака зарыта.
ВАССА. Собака, говорите, зарыта?.. Гм-м. Лежать, Чемодано, лежать. Не бойся. Никто тебя в землю зарывать не собирается. А вот на счёт выяснить, думаю, я смогу кое-что предпринять. Летние каникулы длинные, а с моими актёрскими способностями… Успею познакомиться, втереться в доверие, так сказать, разузнать, почему она вернулась. В общем, куда денется, вернётся в столицу. Пусть катится туда, откуда приехала!
ЧЕРНИКА. Вырастил Леонелло защитницу! В беде отца не оставит… Василёк ненаглядный! Только давай сразу договоримся: ни слова отцу о нашем заговоре… а то убьёт он меня, как пить дать, убьёт! Рассоримся же! А с тобой давай встретимся в парке вечером, обсудим детали. Мамзелина эта, как её твой отец величает, в районе девяти часов домой возвращается, по парку дефилирует, наряды свои шикарные выгуливает.
ВАССА. Поняла вас. Хорошо. Приду вечером сюда.
ЧЕРНИКА. Раньше ты меня на «ты», как деда родного называла, а приехала, на «вы» заговорила. Я чем-то провинился?
ВАССА. Хм…Прости, не заметила даже. На «ты», так на «ты». Черника, а ты что, праздновать мой переход на третий курс не идёшь?
ЧЕРНИКА. Якорь мне в глотку! Да разве я могу пропустить такое событие? Обязательно иду. Приглашён Леонелло официально. Ох… а вот и он. Лёгок на помине. Не усидел дома…
Васса даёт понять, что всё поняла, и будет держать язык за зубами. Леонелло останавливается в двух метрах от них, руки в боки.
ЛЕОНЕЛЛО (нарочито сердито). Все жданки прождал, а они тут стоят, как ни в чём не бывало, и спокойно беседуют. Я стол кому накрыл? Мухам, что ли? Так они с удовольствием всё испоганят, и просить не надо. Дрессировке, жаль, не поддаются. Гонял, гонял их уже, как мог, а потом не выдержал: скатёркой всё накрыл, и пошёл разыскивать дочь.
ВАССА. Папочка, не сердись. Я по капитану Чернике сильно соскучилась.
ЛЕОНЕЛЛО. Можно подумать, он случайно в это время в этом месте появился… Знал, когда поезд приходит и сколько времени дорога к дому занимает. Я правильно понимаю?
ЧЕРНИКА. Прав, сто раз прав, дружище Леонелло. Решил с твоим Васильком вместе к праздничному столу явиться.
ВАССА. Папочка, смени гнев на милость, не виноваты мы. Мы только на минуточку остановились. Не веришь? Спроси моего верного пса Чемодано. Ещё колёса не остыли, как мы асфальт тут бороздили. Др-р-р-р-р… Др-р-р-р-р — вот так.
ЛЕОНЕЛЛО. Мой старый номер! Не забыла. Дитё ты моё золотое! Да какой гнев? Ты же знаешь, как я тебя люблю, как жду свой Василёк! Ну, иди уже, взрослая дочь, к папке своему, дай обниму! Сокровище ты моё!
Васса бросается к отцу в объятья. Они втроём идут праздновать приезд дочери.
Сцена 3
Та же аллея. Вечер. На лавочке сидит Черника. По аллее идёт Васса. Увидев Чернику, машет ему рукой, подходит, садится рядом с ним.
ЧЕРНИКА. Тысяча тухлых моллюсков! Чего так долго? А если бы уже продефилировала?
ВАССА. Не сердись, капитан первого ранга. Ждала, пока отец перед телевизором заснёт. А то не отпустил бы одну. Со мной бы пошёл. Ну, так что, не опоздала?
ЧЕРНИКА. Нет, ещё не дефилировала мамзелина наша.
ВАССА. Надеюсь, недолго ждать осталось. Я же с дороги, выспаться хочется в своей любимой постельке, в своей комнатке родной.
ЧЕРНИКА. Понимаю, понимаю, как не понять старику девичьи слабости… Гром и молния! А вот и машина подъехала. Выходит красава наша народная, видишь?
ВАССА. Вижу. Супер! Цветы, поклонники… Эх, мечта! Мне так не жить.
ЧЕРНИКА. Какие твои годы, Василёк? Бутон ты ещё нераспустившийся! Юнга безусый на шхуне! Вот выучишься на режиссёра — капитаном станешь. Такие фифочки по пятам будут ходить за тобой, в глаза заглядывать, чтобы на главную роль их взяла.
ВАССА. Да, но режиссёр при этом — в тени остаётся. А поклонники — это у артисток. Эх, ну почему папа не разрешил мне поступать на актёрский факультет? Так не честно!
ЧЕРНИКА. Полных парусов и сухого пороха тебе, Юнга! Главное — выучиться, а кем быть, жизнь поправит. Отец твой плохого не посоветует. Вот он сам на актёра в своё время учился, а стал ковёрным в цирке. В общем, посмотрим ещё как оно всё сложится. Ну что, к подвигу ради отца готова?
ВАССА. Не переживай, готова. Не сдрейфлю.
ЧЕРНИКА. Ну, тогда слушай дальше: когда поклонники улетучатся, мамзелина эта должна здесь продефилировать. Я пошёл за НАШЕ ВСЁ спрячусь (показывает на памятник Пушкину), а ты, давай, действуй, по нашему, вновь утверждённому секретному плану. Удачи, Василёк! Хе-хе… Актрисой она захотела стать… (Напевает, насмехаясь.) Эх ты, ух ты, все матросы в бухте.
ВАССА. Да иди уже, прячься, капитан Черника. А то всё сорвёшь своими наставлениями да прибаутками.
ЧЕРНИКА. Так точно, учёного учить, только портить. Всё вроде обговорено. Ухожу, ухожу…меня здесь не было и нет.
ВАССА. А я — была, есть и буду. (Показывает язык Чернике). Вон, уже идёт…Тс-с-с-с!
Васса достаёт из сумочки буклет и начинает его сосредоточенно рассматривать, фонариком подсвечивая страницы. В фиолете вечера её хорошо видно издали.
ПРИМА. Это что так внимательно изучает молодёжь в наше время?
ВАССА. Да вот, сказали, что эти артисты смогут подправить моё сценическое мастерство.
ПРИМА. Сценическое? Вы на актрису учитесь?
ВАССА. Увы. На неё. На третий курс ГИТИСа перевели, но с условием, что частным образом позанимаюсь с кем-то из народных актёров. Список из нескольких небожителей дали. Крыша едет. Они же все столичные знаменитости! На каком коне я к ним подъеду? Пегаса у меня нет. У них, наверное, один урок стоит больше, чем вся моя стипендия за год.
ПРИМА. Ну, не все такие крокодилы, как вы их тут рисуете… Можно взглянуть?
ВАССА. На что?
ПРИМА. На ваш список.
ВАССА. А-а, список… Вот, пожалуйста. (Подаёт буклет.) Сейчас я вам фонариком подсвечу. Прима-Мария знаменитая на первом месте стоит. Талантливая — аж жуть! Ну, подойду я к ней в Московском театре, попрошу со мной, неумехой, позаниматься мастерством. Да она даже не посмотрит в мою сторону. У неё таких, как я — мульёны! В общем, плохи мои дела. Домой вернулась после сессии, а как отцу сказать, что мне снова надо в столицу ехать, чтобы частные уроки брать? Язык не поворачивается. Он и так на меня кучу денег потратил.
ПРИМА. Подожди убиваться. Может, и не придётся тебе в Москву для этого ехать. Ты на меня фонариком-то посвети. (Васса светит фонариком в лицо ПРИМЕ-МАРИИ.) Только не в глаза, пожалуйста. Совсем ослепила.
ВАССА. Простите, но… Не может быть… Вы так похожи на Приму-Марию! Не говорите только, что вы — она и есть!
ПРИМА. Но! Я — она и есть.
ВАССА. Но как? Как такое может быть?!
ПРИМА. Я понимаю, в это трудно поверить, но вот так нас свела судьба… в старом парке, у памятника Пушкину. Это всё твой фонарик. Если бы не он, я бы прошла мимо, не заметив девушку на лавочке. Он у тебя волшебный, наверное.
ВАССА. Наверное… А, может, это Пушкин виноват?
ПРИМА. Ну, не будем гадать. Главное — услышьте меня! Я буду вашим наставником! Вы сразу мне понравились, своей искренностью, что ли… По крайней мере, я попробую вам помочь с мастерством. Приходите завтра в полдень в наш театр.
ВАССА. Как неожиданно! Благодарю Вас. Я обязательно приду!
ПРИМА. А как вас величать, милая девушка?
ВАССА. Просто Васса.
ПРИМА. Просто Васса? Железнова?
ВАССА. Нет, я не Железнова, но в честь неё названа.
ПРИМА. Васса! Как мило.
ВАССА. А как же Москва? Вы не собираетесь обратно?
ПРИМА. Нет-нет-нет-нет. Москва — в прошлом. Я больше не играю на столичных сценах. К сожалению, а, может быть, к счастью, я вернулась на малую родину, в город, в котором выросла, в котором играла первые свои роли. Так что я вполне доступна для студентов, желающих получить путёвку в творческую жизнь.
ВАССА. А почему вы вернулись?
ПРИМА. О, это грустная история. Не хочу об этом говорить…
ВАССА. Если я смогу чем-то помочь, то… можете рассчитывать на меня. Поверьте, я всё сделаю, чтобы вы вернулись на столичную сцену! Вы же Прима! Прима-Мария! Сцена старого провинциального театра не для Вас. Вы заслуживаете самой большой сцены самого прославленного столичного театра!
ПРИМА. Милая Васса! Спасибо за желание помочь мне вернуть былой фурор, но, к сожалению, обстоятельства складываются против этого. Не хотела говорить, но раз уж пошёл разговор о Москве, вынуждена признаться. Одна из причин моего возвращения, и она непреодолимая: моя старенькая мама прикована к постели. Я не могу оставить её на попечение сиделок и не могу взять с собой в Москву — я должна быть с ней рядом… Понимаешь?
ВАССА. Ох… Ещё как понимаю! Моя мама умерла, когда мне было всего десять лет. И мне всё кажется, останься я в тот день дома, ничего плохого бы не случилось. Но ничто не предвещало беды, а мне надо было идти в школу, потом я пошла в цирк, а когда вернулась с папой домой, то было поздно…
ПРИМА. Бедная девочка! Я чувствую твою боль. (Плачет.) Прими самые искренние соболезнования. Вот также и я, боюсь, что если уеду на какие-нибудь гастроли, то может быть поздно… А Москва — это не главное.
ВАССА. А что тогда главное?
ПРИМА. А главное — что бы ни случилось — до конца жизни оставаться добрым, искренним человеком, не потерять себя в этом огромном мире искушений и соблазнов. Ладно, давай прощаться. Мне пора к маме. А автра в полдень жду в театре. Я предупрежу вахтёра.
ВАССА. Вы совсем не такая, как мне о вас говорили. И совсем не зазнайка. Вы — восхитительная! Как я рада, что вы не прошли мимо! Я приду! Обязательно приду! Спасибо!
Прима уходит. Васса с восхищением смотрит ей вслед. Из-за памятника выходит Черника, подходит к девушке, пытается понять её настроение.
ЧЕРНИКА. Три тысячи чертей на румбу! Ну, чего засмотрелась? Уже и след Каравеллы простыл, а ты всё смотришь и смотришь. Неужели так понравилась мамзелина?
ВАССА. Если бы не знала, что она так сильно обидела отца, то сказала бы, что она — сама доброта! Первая меня окликнула, даже не пришлось ничего придумывать. Представляешь, ОНА согласилась быть моим наставником. С завтрашнего дня меня ждут уроки мастерства с самой Примой-Марией!
ЧЕРНИКА. Новости из рубрики: нарочно не придумаешь… Леонелло, если узнает, не простит такого предательства!
ВАССА. Ну, какое предательство? Мы же ради него всё это затеяли.
ЧЕРНИКА. Затеяли мы, чтобы узнать, чего она сюда припёрлась, а не для того, чтобы из тебя актрису делать.
ВАССА. Между прочим, я с заданием справилась на отлично, всё выяснила.
ЧЕРНИКА. Ну, хоть не зря затеяли. Так что там у неё стряслось?
ВАССА. У неё мама прикована к постели, вот она и приехала из Москвы, чтобы её досмотреть.
ЧЕРНИКА. Это «досмотреть» называется? Целыми днями в театре! Вон как поздно возвращается!
ВАССА. Ну, может, она сиделку наняла…
ЧЕРНИКА. Может. И что теперь делать прикажешь? Причина уважительная. В Москву её так просто теперь не выпрешь. Хотя, если тяжелобольная, так, может, недолго матери уже осталось? Досмотрит, и айда назад, в столицы?!
ВАССА. Может. Только зачем вы так…
ЧЕРНИКА. Так — это как?
ВАССА. Жестоко!
ЧЕРНИКА. Ладно, прости. Дитё ты ещё неразумное. Пожила бы с моё, узнала, насколько мир наш коварен и циничен бывает…
ВАССА. Не, она на самом деле любит мать. Не поверишь, она даже заплакала, когда я ей рассказала, как моя мама нас с отцом покинула.
ЧЕРНИКА. Вот как раз этому и учат актёров в ГИТИСах разных: плакать и смеяться правдоподобно. Но, твоя взяла, якорь мне в глотку, чтоб заткнулся. Поживём, увидим, что она из себя представляет. Вот только, раз всё так быстро узнала, может, не пойдёшь в театр, от греха подальше? А ну как обман вскроется?
ВАССА. Какой обман? Ты о чём?
ЧЕРНИКА. Ну, что тебе нужны частные уроки со знаменитостями.
ВАССА. Но это не обман, а самая настоящая правда. Нам всем рекомендовали за лето найти наставника из звёздных…
ЧЕРНИКА. Я что-то не пойму, так ты на актрису учишься или на режиссёра?
ВАССА. Да всему нас учат в ГИТИСе. И тому, и этому, и третьему. Специализация на четвёртом курсе только начинается.
ЧЕРНИКА. И это называется, не пустить дочь учиться на актёрку? Ха! Медузу мне в глотку! Ещё раз: ха! Пойду я в каптерку — капитанскую тёрку свою, обмозгую дальнейший ход действий, в связи с вновь открывшимися разведданными…
ВАССА. Да и я поспешу к папе, а то заподозрит неладное.
Действие 2
Сцена 4
Гримёрная театра. Заходит Прима-Мрия, бросает сумочку в кресло и спешит за ширму переодеться в сценическое платье барыни восемнадцатого века. Перекладывает сумочку на столик, садится в кресло перед зеркалом, надевает парик, подправляет грим.
ПРИМА. А раньше и пудриться не надо было… (Тяжело вздыхает.) Возраст. Куда от него деться? Эх, но кто бы сказал, куда молодость моя беззаботная, безшабашная улетела-улетучилась? Не найти, не вернуть её бедолагу. А всё потому, что обеспеченная-заслуженная старость на пороге. Как не хлопай перед её носом дверью, на сколько замков не запирайся, а она — всё равно дорогу к твоему телу найдёт. Ой, как не хочется стареть!.. Как не хочется стареть! Как представлю себя в роли её величества Одиночества — эту сгорбленную, бледную старуху с клюкой… Жить уже сейчас не хочется.
Входит Раиса — личный парикмахер и подруга Примы-Марии.
РАИСА. Это кому тут жить надоело?! Всеобщей любимице? Первой среди первых актрис — Приме-Марии? Сколько прекрасных ролей сыграно! Поклонники — на руках носят! — целые состояния на букеты выбрасывают… А ей всё не так!
ПРИМА. Раиса, напугала до смерти! Стучаться надо!
РАИСА. С каких пор это правило к единственной подруге относится? Привет. (Подправляет парик, грим Приме-Марии.)
ПРИМА. Привет. Я в кои-то веки попыталась сама с собой поговорить, а тут ты… со своим: «Это кому тут жить надоело?». Ещё подумаешь, что с ума сошла. Мне жить, поверь, совсем не надоело, но перспективы у меня… увы, незавидные. В том вынуждена признаться, хотя бы самой себе. Сколько бы вокруг меня не крутилось мужчин, я по-прежнему остаюсь одинокой женщиной. Ну, не встретила я после развода с Петром того, кто бы в душу запал. Сплошные фанфары вокруг, а жизнь, настоящая жизнь, куда-то далеко от меня убежала и в норку под большим деревом спряталась. Ну как ты не понимаешь?
РАИСА. А что я должна понимать? Жизнь от фанфар спряталась? Одиночество, видите ли, её съедает… и это посреди такого успеха?! Чтобы я больше такого не слышала, а то договоришься у меня! Быстро замуж выдам за одного из этих смазливых и неверных, которые вокруг тебя крутятся.
ПРИМА. Ой, только не это! Если бы среди них был ОН, я бы и без твоей помощи разглядела и замуж выскочила, но ЕГО там нет. Ладно, не ругайся. Не буду больше хмуриться. Но! Тоже мне, подруга называется… Никогда не пожалеет.
РАИСА. А ты, кроме как о себе, звёздной, подумать о ком-нибудь ещё можешь? Я, можно подумать, не такая же одинокая баба… среди звёзд. Всю жизнь вот тут причёсываю, красавиц из них делаю, на сцену провожаю, а никто из вас даже не подумает, как мне хочется вместе с вами на ту сцену выйти… Хоть тушкой, хоть чучелком, как говорится, хоть пнём трухлявым, но нет, ни одна из вас ни на одну роль не подвинулась в мою пользу. Умру — никто и не вспомнит о верной Раисе…
ПРИМА. Ну вот. Тебе не кажется, что мы ролями с тобой поменялись? Не подвинулась на роль в твою пользу? Гм-м…А ведь и, правда, ты та ещё актриса, с норовом. Как же я раньше не заметила? На сцену хочешь? Легко! Будет тебе сцена. Только потом не говори: «Ой-ой, я боюсь! Ой-ой, я на сцену не выйду!
В гримёрную заходит Женя Кучер — молодой актёр, одетый и загримированный под дворянина.
ЖЕНЯ. Директор просил не опаздывать. Там сам мэр соизволил на Приму-Марию прийти посмотреть. Весь первый ряд собой заполнить изволили.
ПРИМА. Что, один, и весь ряд?
ЖЕНЯ. Ну, скажем так, его высочество со свитой.
ПРИМА. Понятно теперь. А сколько там времени осталось до начала?
ЖЕНЯ. А кто вам сказал, что оно вообще осталось?
ПРИМА. А-а-а-а! Жека, убью студента! Так что ты тут стоишь и зубы заговариваешь? Не мог просто поторопить?
ЖЕНЯ. Сказали-с, что вы сегодня не в настроении пришли-с. Не рискнул командовать.
РАИСА. В таком случае, брысь. Дай грим Приме поправить.
ПРИМА. Так, спокойно. Ничего поправлять не будем. Я уже иду. Раиса — за мной!
РАИСА. Куда?
ПРИМА. Со мной. На сцену!
РАИСА. Ох! Нет, я не готова! Ты что ещё надумала? Мария, там же сам мэр сегодня со свитой! Я не могу.
ПРИМА. Не переживай, будь сама собой. Остальное — я сама обыграю. Вперёд!
Прима-Мария берёт за руку испуганную Раису и силой тащит её на сцену.
В гримёрке остаётся Женя. Он кривляется, изображая из себя Приму-Марию, пародирует её ужимки, жесты, жеманно садится в кресло и, раскрыв веер, смотрит на себя в зеркало. В дверном проёме появляется Васса. Она хочет спросить, туда ли она попала, но молодой человек так вошёл в роль, что девушка не решается его прервать.
ЖЕНЯ. Ох, как же я, Прима-Мария, себя люблю! Мне невдомёк, какая смертельная туча надо мной назревает… А всё почему? А потому, что я — дура! Вернее, самодура! Ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха! (Пауза.) Ты думала, что можешь безнаказанно заменить собой мою мать? Да, ты заменила её на сцене, но это ненадолго! Ты забыла, что все сыночки Жени — это Евгении, а Евгений — от слова ГЕНИЙ! Да я тебя… за слёзы матери так унижу, так уделаю, что ты вообще не сможешь больше выйти на сцену! На раз погублю — и все твои главные роли вернутся к Илоне. Директор на коленях приползёт к матери и будет умолять вернуться в театр. А нечего было увольнять так легко. И ему достанется от меня, мало не покажется… (Поёт.)
О, что за крики! Что за смятенье!
Все пошло прахом. Просто беда!
Все я исправлю, только терпенье,
Мать моя будет отомщена:
ПРИМА-ИЛОНА — выйдет на сцену,
ПРИМЕ-МАРИИ — кранты, Господа!
ПРИМА-ИЛОНА — выйдет на сцену,
ПРИМЕ-МАРИИ — кранты, Господа!
Фигаро здесь, Фигаро там,
Фигаро здесь, Фигаро там…
Терпение, господа! Главная моя роль ещё впереди! (Смотрит на часы.) Скоро выход…
Звонит телефон. Женя поспешно вытаскивает из потайного кармана телефон. Прежнего грозно-надменного вида как не бывало, он превращается в подобострастно-вежливого молодого человека.
ЖЕНЯ. Олег Иванович, вы не переживайте, я в костюме, в гриме, жду выхода. Будьте во мне уверены — я не подведу Вас! Мэр останется доволен.
Заходит Васса.
ВАССА. Здравствуйте. Это гримёрная Примы-Марии?
ЖЕНЯ. Это гримёрная театра, девушка. Посторонним вход строго запрещён, а мне — скоро на сцену. Покиньте, пожалуйста, помещение.
ВАССА. Но мне сказали подождать Приму-Марию в её гримёрке. Она так сама распорядилась на вахте. Это здесь?
ЖЕНЯ. Вот как? И кто вы ей будете, что заслужили такие невиданные привилегии?
ВАССА. Никто. Мы вчера познакомились с ней в парке возле памятника Пушкину, и она великодушно согласилась мне помочь в одном деле.
ЖЕНЯ. Думаю, вам лучше пойти посмотреть спектакль, или, в крайнем случае, подождать за дверью. Я не знаю вас, поэтому не могу оставить в гримёрке одну. Вдруг сопрёте что-нибудь ценное.
ВАССА. Ой, что вы! Я ни за что не возьму чужого! Но, я понимаю, вы же меня не знаете. Простите, я просто рано пришла. Мы договаривались на двенадцать.
ЖЕНЯ. Но, ещё и одиннадцати нет!..
ВАССА. Ну, вот так, не утерпела.
ЖЕНЯ. Ладно, уговорили, оставайтесь здесь, раз на вахте сюда направили. Но я закрою вас на ключ снаружи, для гарантии, а там уже сами с Примой разбирайтесь. Всё, мне пора на сцену!
ВАССА. О, у Вас такая харАктерная роль! Такое перевоплощение! Браво! Вы — настоящий актёр!
ЖЕНЯ (пугается). Роль? А, ну да, я роль новую разучиваю. А вот подслушивать нехорошо. Оттого и посторонним вход у нас строго запрещён. Более — ни слова. Удаляюсь.
Женя запирает Вассу в гримёрке и уходит. Васса показывает ему язык. Оставшись одна, она рассматривает комнату, на радостях танцует и, кружась, плюхается в кресло перед зеркалом. Она, как Женя, берёт веер Примы-Марии и изображает из себя знаменитую актрису.
ВАССА. Невероятно — я в гримёрке самой Примы-Марии! Она придёт — и мы будем говорить с ней о ролях, сыгранных ей в кино и театре, а потом, я на это очень сильно надеюсь, она и меня попросит что-то сыграть. Невероятно! Какая честь! Сама Прима-Мария будет делать мне замечания! Папочка, не ругай меня за то, что я напролом иду к своей цели. Я всё равно стану актрисой театра, который ты так ненавидишь… Я знаю, ты меня любишь, поэтому, со временем, простишь. Но (!) какой странный этот молодой актёр. Красивый — и страшный! Ой, сейчас подумала и самой страшно от своих мыслей стало. А вдруг он не играл? Да, ну… не может быть… хотя… Надо будет спросить, как зовут его мать. И, если Илона, то всё, о чём он здесь говорил — это вовсе не роль, это — правда!.. Ой, мамочки! Он что, на самом деле хочет погубить Приму-Марию?! Надо будет разобраться в этом деле… (Пауза. Смотрит на часы.) Ещё только одиннадцать? Целый час ждать. Долго! А я такая нетерплячка по жизни… Я кажется знаю, как ускорить время. Я сейчас…(Васса встаёт на кресло, дотягивается до настенных часов и переставляет стрелки на час вперёд.) Ну, вот и порядок. Делов-то!
Слышатся шаги, открывается замок. В гримёрку входят Прима-Мария, Женя и Раиса. У каждого в руках по букету цветов. Они смеются, обсуждая встречу с мэром.
РАИСА. А мэр-то, мэр… Он же не знал, что я не актриса, а гримёр. Руку мне, как и Приме-Марии поцеловал. У директора глаза на лоб полезли… Ой, хоть бы не уволил после такого! Я, прям, во все тяжкие подалась… на старости лет. Королева без «ле». Нет, ну я бы никогда не решилась, если бы не звёздная школьная подруга! Фух, аж дух захватывает…
ПРИМА. Да успокойся ты уже! Никто тебя не уволит. Всё будет в порядке. А дальше… я подумаю, где ещё ты можешь играть. У нас часто не хватает актёров для массовок. Сказала бы раньше, давно бы уже всё решили. Женечка, а вы сегодня превзошли сами себя. Замечательно играли. Но, чтобы стало ещё лучше, я бы вам хотела кое-что посоветовать.
ЖЕНЯ. Вы так любезны. С удовольствием приму совет от неповторимой Примы-Марии!
ПРИМА. Ну, вот и славно! Завтра на репетиции я вам покажу, что мне показалось излишне пафосным. А теперь, друзья, я попрошу вас оставить меня наедине с моей новой знакомой. Нам надо обстоятельно побеседовать.
Раиса и Женя кланяются и спешат удалиться. Прима-Мария садится в кресло за столик, предлагая Вассе занять соседний стул.
ПРИМА. Ну что, приступим?
ВАССА. Да, конечно. Дрожу от нетерпения получить урок мастерства у такой прославленной актрисы!
ПРИМА. Давай только без этих слащавых закидонов. И беседовать обстоятельно мы тоже будем не здесь. У меня всего пара часов свободных до следующего спектакля. Предлагаю не откладывать в долгий ящик. Хочу посмотреть, как ты смотришься на сцене.
ВАССА. На сцене?
ПРИМА. На сцене! Только на сцене! Сцена создана для актёра! Но создан ли актёр для сцены, тут большой вопрос. Это как раз на сцене и проверяется. Другого — не дано, нужно подняться на подмостки и доказать, что у тебя талант актёра, а не амбиции красоваться на публике.
ВАССА. О! Я так боюсь Вас разочаровать. Я всего несколько раз была на сцене. Читала тексты больше в кабинетах…
ПРИМА. Не бойся, девочка, я же буду рядом. Минут пять только отдохну, и пойдём.
ВАССА. Скажите, а Женя этот, он, правда, талантливый?
ПРИМА. Что, понравился молодой человек? Так скоро?
ВАССА. Нет-нет, что вы, я просто видела, как он репетировал какую-то роль в гримёрке…
ПРИМА. Да, без сомнения, у нашего Женечки большие перспективы. Я уже связалась с кинорежиссёром, чтобы посмотрел его на значимую роль в фильме.
ВАССА. Я смотрю, вы не только мне помогаете. У вас щедрое сердце!
ПРИМА. Ну, почему бы не помочь молодому дарованию? Тем более, что я своим возвращением из столицы перешла дорогу его матери. Там вышла одна некрасивая история с ней, а директор взял и уволил её. Я просила его оставить Илону в основном составе. Мне много ролей не нужно. Сама знаешь, у постели матери теперь моё место, а не в театре. …Но они устроили тут такую шумиху, что отрезали все пути к отступлению. В пять раз взлетела продажа билетов. Ну, а что мне теперь остаётся? Приходится не разочаровывать публику.
ВАССА. Так значит маму Жени зовут Илона?
ПРИМА. Да. Илона. А что?
ВАССА. Да так. Ничего. Просто, чтобы знать.
ПРИМА. Она неплохая актриса, но тяга к алкоголю нехорошо сказалась на её творческой карьере. Мне до слёз жаль её, но реально помочь я могу только сыну, если не наделает глупостей, конечно, и не пойдёт по стопам матери. Предупреждаю! Не смей влюбиться. А то твоя творческая карьера застынет грузной статуей, которую не по силам будет сдвинуть с места. Ближайшие годы тебе предстоит работа, работа и ещё раз работа, а личная жизнь должна занять место в последнем ряду партера.
ВАССА. Я понимаю, о чём вы говорите. Я постараюсь не подвести Вас.
ПРИМА. Тогда вперёд, Васса! Вперёд, милая девушка! Сцена ждёт тебя!
Прима-Мария и Васса уходят. Урок мастерства на сцене театра даёт сама Прима-Мария по своему сценарию.
Сцена 5
На входе в театр стоит Черника и кого-то ждёт. От нетерпения поправляет фуражку, расстёгивает и застёгивает китель. Из театра выходит Васса.
ЧЕРНИКА. Наконец-то… Ну и как наша мамзелина?
ВАССА. Супер! Я так много узнала от неё — за одно занятие! Только…отец уже три раза звонил. Пришлось на ходу придумывать, что меня так задержало.
ЧЕРНИКА. Тысяча горбатых моллюсков! И что ты придумала на этом самом своём ходу?
ВАССА. Что друга детства встретила…
ЧЕРНИКА. Получается, не обманула отца ни разу. Я тебе что, враг какой-нибудь? Самый настоящий друг детства и есть. Домой вместе пойдём. Защищу, ежели бунт на корабле вспыхнет.
ВАССА. Да ну, отца родного я ещё не боялась! А настоящий бунт на корабле в другом месте назревает. Жуть полнейшая! Но там ты точно никого спасти не сможешь. Тебя туда даже не пустят.
ЧЕРНИКА. Это в театр, что ли, меня не пустят? Хэх! Тоже мне, нашла неприступную крепость. Плохо ты меня знаешь, Василёк. И не такие укрепрайоны на характер, на русский характер, брали! Есть ещё порох в пороховницах… Давай, рассказывай.
ВАССА. Понимаешь, капитан… я не хотела. Это случайно вышло. Я просто искала гримёрку Примы-Марии, а там молодой актёр роль репетировал, но на самом деле это не роль вовсе оказалась. Он просто не ожидал, что его кто-то подслушать может, и говорил вслух о своих планах. Так вот, он Приму-Марию хочет погубить…
ЧЕРНИКА. Так уж и погубить?
ВАССА. Так уж и погубить. Даже не сомневайся. Совсем. Унизить и уделать ещё.
ЧЕРНИКА. А ты, стало быть, совершенно случайно подслушала. (Васса кивает.) Он знает об этом?
ВАССА. Да. Я хотела ему комплимент сделать, что он хорошо играет, а он аж испугался, что я слышала его слова. А потом я узнала, что его мать Илоной зовут. Ну, у меня вся эта мозаика в голове тогда и сложилась …
ЧЕРНИКА. Вот как? Не всё понял из девичьего сумбура, но, думаю, пора Леонелло подключать… Прима-Мария — не посторонний ему человек. Надо разобраться, что за пресноводных моллюсков на наш берег притащило, разрази меня гром!
ВАССА. Ой, а вон он, пресноводный моллюск-злоумышленник, сам идёт к нам. Бежим!
ЧЕРНИКА. Ты кому бежать с поля боя предлагаешь? Боевому офицеру? Плохо я тебя воспитывал, Юнга. Сам не побегу и тебе не дам спиной к опасности поворачиваться. Не дрейфь, Василёк! И не таких мутных мутантов на чистую воду выводили!
ВАССА. Ох и влетит нам с тобой от отца…
ЧЕРНИКА. Готовься ему каяться — как на духу. Пусть знает расклад.
ВАССА. Ага, каяться. Надо было с самого начала ему всё рассказать, а теперь…
ЧЕРНИКА. Тишина на палубе!.. Стоим, улыбаемся.
Подходит Женя.
ЖЕНЯ. Васса, что это вы так быстро убежали? Даже не попрощались.
ВАССА. Вас не было в зале. Как я с вами могла попрощаться? Да и чего прощаться, если завтра снова встречаться?
ЖЕНЯ (усмехается). Резонно. Ну как, понравилось заниматься с Примой-Марией?
ВАССА. Ещё бы! Я на Седьмом небе от счастья!
ЖЕНЯ. Я подошёл, чтобы сообщить: Прима-Мария меня завтра с вами в пару ставит на репетицию.
ВАССА. Ого! Это же замечательно!
ЖЕНЯ. Может, познакомите меня с вашим спутником? Дайте отгадаю: это ваш дедушка?
ВАССА. Совершенно верно. Это мой любимый дед… э-э-э…
ЧЕРНИКА. Черника я. Ягода такая. А вас, молодой моллюск, как называть прикажете?
ЖЕНЯ. Моллюск? Я не ослышался?
ВАССА. Да вы не обращайте внимания, дедушка тот ещё шутник.
ЖЕНЯ. Шутки я понимаю и даже приветствую. А зовут меня, человека, а не моллюска какого-то, Женя Кучер. Я актёр театра, что перед вами.
ЧЕРНИКА. Гений-Евгений, говоришь? Йо-хо-хо! А где твоя евгениальная тарантайка, кобылой запряжённая? Сейчас бы довёз нас с внучкой до дома…
ЖЕНЯ. Простите, пока не заработал на личный тарантас. По силам только такси вызвать.
ЧЕРНИКА. Такси даже я, убогий, могу вызвать. Эка невидаль! Я на кобылке с хвостом, с ушами, с мордой симпатичной и длинной гривой прокатиться размечтался… Так что не мни о себе. Никакой ты не кучер.
ЖЕНЯ. Не спорю. Нет у меня кобылы, и кучером я не служу. Такая уж фамилия от предков досталась.
ВАССА. Не обижайтесь на деда, он вечно над всеми подтрунивает. И… до завтра. Нам пора. Отец заждался.
ЖЕНЯ. Очень даже милый дедушка у вас, Васса. До завтра. Советую выучить роль наизусть. Прима-Мария небрежностей к тексту не прощает.
ВАССА. Я постараюсь. До завтра!
Васса и Черника уходят. Женя смотрит им вслед.
ЖЕНЯ. Не знаю, дошло ли до этой глупой куропатки, что я вовсе не играл в гримёрке, но, на всякий случай, надо её нейтрализовать… Устранить до того, как она сможет сорвать мне праздник возмездия. (Поёт.)
ПРИМА-ИЛОНА — выйдет на сцену,
ПРИМЕ-МАРИИ — кранты, Господа!
ПРИМА-ИЛОНА — выйдет на сцену,
ПРИМЕ-МАРИИ — кранты, Господа!
Что-то рано я распелся… Надо бы узнать, где живёт эта милая стерва. А не проследить ли мне за дедом с внучкой?
Женя достаёт из кармана кепку, надевает и идёт за Вассой и Черникой. Из театра выходят Раиса и Прима-Мария со смартфоном в руках.
ПРИМА. Ну, куда он мог запропаститься? Ох уж этот Женя! Его кинорежиссёр ждёт, а он на звонки не отвечает. Не так часто в нашем провинциальном городе киношники останавливаются!
РАИСА. Что ты так печёшься о нём? Распереживалась она. Тебе, похоже, больше его надо.
ПРИМА. Ай, Раиса, ты не понимаешь, я дольше его на свете живу, знаю, как дорога ложка к обеду, а после обеда — увы, уже никому не нужна. Вижу я в нём искру таланта. Понимаешь? Ви-жу.
РАИСА. Да я же не против, но он сам виноват. Не надо было телефон выключать. Не суетись, пошли по чашечке кофе себе позволим, а там, глядишь, и дарование наше само собой появится на горизонте. (Пауза.) А вот девочка эта, Васса, которая не Железнова, мне очень понравилась. Есть в ней что-то такое, что-то эдакое, что с первого взгляда, с первого произнесённого слова притягивает внимание.
ПРИМА. Да, мне тоже эта девочка-загадка с первого взгляда в душу запала. Потому и пригласила в театр. Чуть позже надо будет с директором её познакомить. Я уверена, что смогу помочь ей. Ладно, уговорила, пошли в кафетерий. Но! Никаких пирожных! Только кофе.
Прима Мария и Раиса уходят. Возвращается Женя. Он очень доволен собой, улыбается.
ЖЕНЯ (звонит матери). Мамулечка, я всё разузнал. Живёт эта Васса неподалёку от Примы-Марии. Через один парк домой ходят. (Пауза.) Ну да, про аллею с памятником Пушкину эта глупая куропатка в прошлый раз упоминала. Там они и познакомились. (Пауза.) Так-так-так-так. Не зря я за ними пошёл. Теперь их тайна у меня в кармане, записана на диктофон! Представляю выражение лица Примы, — или, как там они её называют… Мамзелина? — когда она всё узнает… (Пауза.) Ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Прогонит Прима эту самозванку, как пить дать, прогонит! Ну, а когда помеха на нашем с тобой пути самоустранится, я поставлю точку — жирную такую точку-кляксу — на карьере самой Примы-Марии. Ждём-с. Уже скоро!..
Появляются сердитые на Женю Прима-Мария и Раиса.
ПРИМА. Женя, ты где ходишь-бродишь? Хоть с собаками его ищи!
ЖЕНЯ. Дак, а… чего искать-то меня? До спектакля ещё два часа. Я ж как штык буду, не подведу!
ПРИМА. Да причём здесь спектакль? Тебя киношники уже полчаса как ждут! Бегом в кабинет директора! Они там чаи распивают. Все нервы мне растрепал!
ЖЕНЯ. Прима-Мария! Вы — золото! Вовек не забуду вашей доброты!..
ПРИМА. Да беги уже! Беги! Кабы не уехали…
ЖЕНЯ. Бегу-бегу! Спасибо! Я уже там!
Сцена 6
Гримёрная. Прима-Мария сидит в кресле перед зеркалом, читает пьесу. Входит Женя.
ЖЕНЯ. Прима-Мария! Доброе утро! С Вами всё в порядке?
ПРИМА. Доброе утро, Женечка. А что должно быть не в порядке со мной?
Я просто счастлива, что смогла помочь тебе стать актёром кино. Насколько я знаю, они утвердили тебя на роль сына главного героя. Очень хорошее начало творческой карьеры! Крутой взлёт, можно сказать!
ЖЕНЯ. Пожалуй, круче взлёт трудно себе представить. Я безмерно благодарен Вам за протеже. Именно поэтому считаю своим долгом предупредить. Вам грозит опасность.
ПРИМА. Мне, опасность? Не выдумывай, мой мальчик…
ЖЕНЯ. Васса не та, за кого себя выдаёт.
ПРИМА. Не смеши. Что значит не та? Ты считаешь, что меня можно обмануть? Она – актриса от Бога! Остальное – не важно. Избавь меня от подробностей! Интриги, интриги, интриги… Сколько их было на моём веку!
ЖЕНЯ. Но вы только послушайте!
ПРИМА. И слышать ничего не хочу!
Женя упрямо включает запись на диктофоне.
Голос ЧЕРНИКИ. Поверить не могу, что эта знаменитая мамзелина так легко в наши сети угодила, на крючок, что та плоская камбала насадилась…
Голос ВАССЫ. Ну, зачем ты так? Жалко её обманывать, она хорошая!
Голос ЧЕРНИКИ. Хорошая, говоришь? А если узнает про наш заговор?
Голос ВАССЫ. Не узнает. Я — хорошая актриса.
Голос ЧЕРНИКИ. Актриса она… Хм-м… Леонелло, как узнает, что актёркой хочешь стать, в ярости будет! Обоих на рее подвесит.
Голос ВАССЫ. Не наговаривай на папу, он добрейшей души человек.
ПРИМА. Леонелло? Я кажется понимаю в чём дело… Как же низко! Мстить через столько лет! Через четверть века!
ЖЕНЯ. Вам плохо?
Прима-Мария показывает на сумочку. Женя подобострастно её приносит. Прима достаёт лекарство. Женя бежит за водой. Актриса запивает лекарство, старается справиться с нахлынувшими эмоциями.
ПРИМА. Не может быть…Какая же я доверчивая — дура! А она, действительно, настоящая актриса. Я даже ничего не заподозрила…
В гримёрку заходит счастливая Васса.
ВАССА. Доброе утро! Не могла дождаться, когда оно наступит. До поздней ночи текст учила…
ПРИМА-МАРИЯ (печально). Скажи, милое создание, наша неожиданная встреча у памятника Пушкину была подстроена?
ВАССА (пауза, затем испуганно). Врать не буду. Да. Я подстроила ту встречу.
ПРИМА-МАРИЯ. Врать она не будет… Ты мне врёшь с самой первой минуты нашего знакомства.
ВАССА. Простите меня, я не хотела… Я всё объясню…
ПРИМА-МАРИЯ. Не хотела она… Ничего не хочу слушать. Уходи. И больше никогда не попадайся мне на глаза… Я этого просто не переживу.
ВАССА. Но я должна Вам рассказать…
ЖЕНЯ. Ничего ты не должна. Тебе сказано — убирайся, и чтобы духу твоего здесь не было. Приме-Марии плохо стало, когда она всё узнала…
ВАССА. Всё? А всё — это что? И откуда она могла узнать это всё? Не ты ли, евгениальный кучер, это устроил?
ЖЕНЯ. Пошла вон отсюда! Глупая, голимая Куропатка! Будет она ещё тут умничать…
Женя хватает Вассу за волосы, даёт ей пинка под зад и грубо выпроваживает из театра.
Сцена 7
Аллея парка. Лавочки. Фонари. Памятник Пушкину. Расстроенная Васса со смартфоном в руках идёт по аллее, еле ноги переставляет. Леонелло бежит ей навстречу, хватает в охапку, прижимает к себе. Васса рыдает у него на груди.
ЛЕОНЕЛЛО. Не плачь, мой Василёк. Это я, старый болван, виноват. Расчувствовался… Наговорил лишнего этому идиоту Чернике… То же мне, друг ещё называется… Знаю же, какой он неугомонный, прямо безбашенный. Вот и тебя подбил на афёру во имя моего спасения. А меня спасать не надо. У меня всё хорошо. Такая замечательная дочь выросла! Красавица, умница! Чего мне ещё желать? Успокойся. Они все вместе не стоят ни одной твоей слезинки. А ты вон сколько ручьёв напустила тут. Бобры увидят, запруды начнут строить — не пройти, не проехать будет. Придётся им дом для моей Принцессы-Несмеяны прямо здесь строить.
ВАССА. А поделом мне. Права Прима-Мария, нельзя пользоваться безграничным доверием и так нагло врать. И чем я лучше того Жени?
ЛЕОНЕЛЛО. Чем? А тем, что ты плохого этой мамзелине не желала, в отличие от её личного «кучера», который что-то совсем гадкое затевает. Ну, ладно-ладно, понимаю я, как тебе тяжело сейчас. А знаешь, пожалуй, я смогу тебе вернуть честное имя. Всё сделаю, чтобы вернуть! Есть одна идейка. Поможешь отцу помириться с этой занудой?
ВАССА. Помириться? Ого!
ЛЕОНЕЛЛО. Так что, могу я рассчитывать на твою помощь?
ВАССА. Да, можешь. А что надо делать?
ЛЕОНЕЛЛО. А то, что и делала. Надо узнать, что затевает этот милый Женечка. Тебя — свидетеля его откровения — он мастерски устранил. Уничтожил наповал, можно сказать. А вот следующая в его списке жертв как раз Прима-Мария. Я не могу этого допустить. А ты?
ВАССА. И я не могу.
ЛЕОНЕЛЛО. Значит надо всё рассказать Марии, предупредить об опасности.
ВАССА. Но как? Она нам не поверит после того, как этот Женя разоблачил меня, и нас всех…
ЛЕОНЕЛЛО. Поверит, не поверит, это уже на её совести будет, а вот выслушать нас мы её заставим. Пошли будить Чернику. Хватит ему от нас с тобой прятаться. Там всё и обсудим.
Сцена 8
Аллея парка. Лавочки. Фонари. Памятник Пушкину. День. Черника и Леонелло несут два пластиковых столика. Ставят их и идут за другими. Васса несёт два пластиковых кресла. Леонелло и Черника устанавливают красочный шатёр, барную стойку, появляется кофемашина. Площадка превращается в уютное кафе. Приходит и продавщица мороженого со своим холодильником на колёсах.
ПРОДАВЩИЦА. Ну чо, здеся, чо ли?
ЛЕОНЕЛЛО. Здеся, здеся, Поликарповна.
ПРОДАВЩИЦА. А куда бедной женщине падать? Чай ноги-то не казённые…
ЛЕОНЕЛЛО. Васса, принеси ещё одно кресло.
ВАССА. Сейчас, минуту… (Убегает.)
Двое молодых парней приносят колонки, устанавливают стойку с микрофоном.
ЧЕРНИКА. Не-е-е… Я бы не устоял. Выпить хороший кофе, да в такой атмосфере — это же — цимус! Мимо точно бы не прошёл, якорь мне в глотку.
ЛЕОНЕЛЛО (парням). Спасибо, друзья, за помощь, выручили…
ПАРЕНЬ1. Леонид Севостьянович! Обращайтесь, всегда поможем уважаемому человеку.
ЛЕОНЕЛЛО. Тимур, Володя, может быть кофе?
ПАРЕНЬ2. Нет, спасибо. Спешим. Успехов в задуманном деле, и до встречи на арене!
ЛЕОНЕЛЛО. Завтра в десять буду как штык. Как же дети без клоуна? А никак. Значит, шут будет обязательно!
За работой друзей подглядывает Женя.
ЖЕНЯ. А это что ещё за движняк? Эта наглая куропатка летнее кафе решила открыть? Ну да, после такого скандала в театр ей дорога будет закрыта. Или я ошибаюсь? А, ну да, понял. Они в эти дешёвые сети хотят Приму-Марию заманить? Поймать, как ту Золотую рыбку? Если так, то я в момент их планы могу разрушить… но… не буду. Надо использовать эту ситуацию в свою пользу. (Пауза.) Придумал! Если что, то на них же и подумают! А я тут ни при чём! Я — гений!
Черника несёт ящик и вдруг видит, как Женя скрытно наблюдает за происходящим.
ЧЕРНИКА. А этот моллюск-мутант, этот кучер без лошади что здесь делает?
Черника пятится, с другой стороны подходит к Леонелло, что-то тихо говорит ему, тот кивает в ответ, оба смеются. Женя уходит, затем расходятся остальные. Остаётся продавщица. Она наводит порядок в кафе, что-то подсчитывает.
Наступает фиолетовый вечер. По аллее идёт уставшая Прима-Мария. Она оживляется, увидев площадку уютного летнего кафе.
ПРИМА. О как! Прямо то, что душа просит. Кофе! Одну чашечку кофе! Полцарства – за глоток! Рискну, сяду за столик. Не отравят же меня в этом, ниоткуда возникшем кафе.
Прима садится за столик. К ней подходит бармен (Черника) с меню.
ПРИМА. Нет-нет, не нужно. Принесите чашечку кофе и мороженое.
ЧЕРНИКА. Американо?
ПРИМА. Вы что, не знаете, что в связи с международной обстановкой американо вышел из моды? Руссиано, пожалуйста.
ЧЕРНИКА (озадаченно). Руссиано?
ПРИМА. У вас что, нет кофе по-русски? Хм-м… На кого работаем? Кому служим?
ЧЕРНИКА. Йо-хо-хо! А-а-а-а свистать всех наверх! Будет вам руссиано вместо американо. Не извольте беспокоиться. Мороженое пломбир?
ПРИМА. Да, пожалуй. С клубничным сиропом, если можно.
ЧЕРНИКА. Это пожалуйста. Что-что, а клубника в этом сезоне уродила… без всякого ГМО.
Черника спешит выполнить заказ. Прима в задумчивости обмахивается веером. Слышится музыка. Черника приносит на подносе чашку кофе и красивую розетку с мороженым. Изящно смахнув несуществующие крошки белым полотенцем, он ставит заказ на столик.
ПРИМА. Что это за чарующая мелодия? Никогда не слышала.
ЧЕРНИКА. Это из новой песни, которую написал мой друг. «Фиолетовый вечер» называется.
ПРИМА. А когда можно будет услышать эту песню?
ЧЕРНИКА. Как только мой друг решит некоторые личные проблемы, мадам.
Черника уходит, а через некоторое время на сцену выходит Леонелло в строгом костюме с бабочкой и в чёрной маске и исполняет арию Мистера Икс из известной оперетты “Принцесса цирка”. Приму-Марию затрясло при словах “Да, я шут, я циркач, так что же…” Она нервно ставит чашку на стол, встаёт, собираясь уйти, но ария продолжается. Мария смотрит в глаза человеку в маске, понимая, что перед ней отвергнутый ею в молодости шут Леонелло. Он всем своим видом умоляет её остаться. И она подчиняется, садится на место. Ария заканчивается, Леонелло срывает маску и напрямую идёт к Марии. Он садится напротив неё. Черника приносит ему кофе и спешно уходит. К этому времени случайных посетителей нового кафе прибавляется.
ПРИМА. Трогательная ария. Классика! Способна разжалобить любого… или любую…
ЛЕОНЕЛЛО. Прости, не было другого выхода. Пришлось на твоём пути к дому вот такие сети расставить, чтобы встретиться с тобой в более или менее уютной обстановке.
ПРИМА. Очень даже привлекательные сети вышли. Но, по-моему, мы уже выяснили отношения лет двадцать пять тому назад.
ЛЕОНЕЛЛО. Оставим наше грустное прошлое. Появился повод поговорить о настоящем. Речь идёт о твоей безопасности.
ПРИМА. Что? И ты туда же? Как сговорились все…
ЛЕОНЕЛЛО. Мария, прошу, выслушай сначала…
ПРИМА. Что бы ты ни рассказал, я не поверю. Не поверю, и всё тут.
ЛЕОНЕЛЛО. Договорились. Ты даёшь мне возможность рассказать, а верить или не верить — это твоё суверенное право.
ПРИМА. Ох, узнаю деловую хватку Леонелло. Спорить – бесполезно! Хорошо. Я слушаю тебя.
ЛЕОНЕЛЛО. Твоё внезапное возвращение из Москвы заставило меня, ну, скажем так, понервничать. Отсюда и желание дочери отправить тебя обратно в Москву. Не более. Прости её, если сможешь.
ПРИМА. Не оправдывай. Она поступила более чем скверно…
ЛЕОНЕЛЛО. Согласен. Если бы я знал, что она затевает, то не допустил бы такого, но… с другой стороны, если бы я помешал ей, то она не узнала о том, что тебе грозит серьёзная опасность.
ПРИМА. Что только не придумают люди, чтобы оправдать своё непозволительное поведение…
ЛЕОНЕЛЛО. Оправдываться будем потом, а сейчас нужно прояснить кое-что.
ПРИМА. И что же?
ЛЕОНЕЛЛО. Ты перешла дорогу Илоне Кучер?
ПРИМА. Да, можно сказать и так. Но я не хотела… она сама виновата в том, что её уволили.
ЛЕОНЕЛЛО. Женя — её сын?
ПРИМА. Да. Женя — её сын.
ЛЕОНЕЛЛО. Так почему ты не можешь поверить в то, что сын и мать хотят тебя уничтожить?
ПРИМА. Что? Уничтожить? Какой смысл ты вкладываешь в это слово?
ЛЕОНЕЛЛО. Пока не знаю. Унизить, уделать, уничтожить — эти слова употреблял Женя относительно тебя. Что он под ними подразумевал, можно узнать только опытным путём, но лучше до этой стадии не доводить.
ПРИМА. Ты это сам слышал?
ЛЕОНЕЛЛО. Нет, конечно. Я узнал об этом из уст безутешной дочери, когда её выгнал из театра тот самый Женя. Она пришла ко мне и во всём призналась.
ПРИМА. Ну, положим, выгнала Вассу я, а не Женя.
ЛЕОНЕЛЛО. Да? А кто подстроил всю эту ситуацию? Кто выследил, записал на диктофон разговор Вассы с моим другом, капитаном 1 ранга в отставке Черникой. Слово “мамзелина” стало последней точкой? Так вот, это моё выражение. Я с момента нашего расставания тебя так величаю, уж прости мне такую вольность.
ПРИМА. Давай, не будем вспоминать наше прошлое, а то дальнейшего разговора не получится. Хорошо, я допускаю, что твоё словечко попало в обиход к твоим спасателям, но то, что Васса обманула меня — остаётся на её совести.
ЛЕОНЕЛЛО. Да, это так. С той только разницей, что они не затевали тебя уничтожить, как этот Моллюск-мутант, как его прозвал Черника. Наоборот, они хотели помочь восстановить справедливость, в том случае, если тебя обидел кто-то в столице. (Пауза.) Звучит не очень убедительно… я понимаю.
ПРИМА. И ты сам это видишь. Что-то наш разговор затягивается. Мне давно пора к матери. Надо отпустить сиделок.
ЛЕОНЕЛЛО. Понимаю, прости что задержал. Значит, я зря старался? Всё впустую?
ПРИМА. Нет, почему же? Кое-что встало на своё место. Я хотя бы поняла, по какой причине меня так мастерски одурачила твоя, без сомнения талантливая и обворожительная, дочь. Мастерство я ей должна была подправить… Хех… да она меня в нём превзошла. Готовая актриса театра и кино!
ЛЕОНЕЛЛО. Я был против этого. То есть против того, чтобы она стала актрисой.
ПРИМА. Против чего ты был? Против своих же генов? Против дара свыше? Против ГИТИСа? Не смеши.
ЛЕОНЕЛЛО. Мы нашли компромисс. В ГИТИСе она на режиссёрском факультете учится, а не на актёрском.
ПРИМА. Какая разница? В данном случае — никакой. Так вот, что касается моей нескромной персоны, я прощаю твою дочь. А вот всё то, что связано с молодым, в такой же степени талантливым актёром Женей Кучером — не верю. Этого просто не может быть!
ЛЕОНЕЛЛО. Твоё право верить или не верить мне… нам… но прошу быть настороже. Я, вернее мы, постараемся его спровоцировать на действия, которые подтвердят или опровергнут наши опасения. Он не зря скрытно следит за нашими действиями. Вот и сейчас прячется за НАШИМ ВСЁ. Только не оборачивайся.
ПРИМА (встаёт). Серьёзно? Хорошо, я постараюсь быть предельно аккуратной некоторое время.
ЛЕОНЕЛЛО. Ничего не пить и не есть из принесённого им. Не оставаться с ним наедине…
ПРИМА. Полно, полно. Я давно уже не та наивная девочка Маша…
ЛЕОНЕЛЛО. …Которую я любил до беспамятства! Так вот, в память о нашей любви, я прошу, будь аккуратна в своих выводах.
ПРИМА. Неужели, чтобы только поговорить со мной, ты расставил эти райские сети?
ЛЕОНЕЛЛО. Увы мне, увы мне… Прости, но мне надо было, чтобы ловушка на Приму-Марию сработала наверняка. Спасибо, что выслушала. Склоняю голову, ты на редкость добра к людям, несмотря на «корону» на голове.
ПРИМА. Главное, чтобы не в лёгких! А на голове — пусть эта «корона» болтается. Благодарю за весьма сносный кофе.
ЛЕОНЕЛЛО. Узнаю твоё природное чувство юмора. Куда нам, шутам до Примы. Жду завтра. Сам лично приготовлю для тебя отменный кофе по своему фирменному рецепту.
ПРИМА. Звучит заманчиво. А что, если я буду не одна?
ЛЕОНЕЛЛО. А что, если я буду не один?
ПРИМА. Ну, вот и договорились. Обещаю быть осторожной.
ЛЕОНЕЛЛО. Я провожу до квартиры. Мне так будет спокойнее.
Прима и Леонелло уходят. Из-за памятника Пушкину выходит Женя и спешит следом за Примой-Марией и Леонелло. Капитан Черника появляется из-за барной стойки и, делая Вассе знаки, продолжает следить за Женей.
СЦЕНА 9
На сцене театра идёт представление. Классика. Прима-Мария — в роли матери, Женя — в роли сына. Им аплодируют зрители. Слышны крики «браво» из зала.
На арене цирка играет задорная мелодия. Шут Леонелло исполняет свой номер. Он изображает из себя неуклюжее облако. Вот облако, не удержавшись на перекладине, падает на землю.
ЛЕОНЕЛЛО. Я — маленькое облако. Упало на землю вместе со взрослым дождём. Ой-йой-ой! Что теперь будет? Если мама-туча узнает, что я здесь, она будет долго ругаться грозой и плакать ливнем с градом, а на земле долго-долго не выйдет солнышко. И детям нельзя будет гулять. Надо срочно всё исправить. Мне нужно вернуться на небо! Но я ещё очень маленькое облако и не могу само подниматься. Я всё равно попробую. Вон и волшебная лесенка! Её притолкал своим хоботом мой друг, слонёнок Жора. Я часто с ним играю. Он большой мечтатель и обжора, но такой скромный, что и сейчас от нас спрятался. Ау! Жора! Ты куда спрятался? Не бойся, выходи к нам! (Пауза.) Не хочет. Открою вам секрет: он мечтает стать облаком, как я. Потому мы и сдружились. Потому и я стало похоже на слонёнка с хоботом. Ну ладно, я полез наверх, к моей взрослой маме-туче. Сверху виднее. Я обязательно найду своего друга!
Облако смешно подтягивается, чтобы залезть на первую перекладину лестницы в небо, затем на вторую. Вокруг распускаются цветы, щебечут птицы, и шут Леонелло поёт весёлую песенку.
ЛЕОНЕЛЛО.
Я маленькое облако, облако, облако
Из сладкой ваты с хоботом, хоботом, хоботом,
Как у слонёнка Жоры,
Мечтателя-обжоры.
Я полечу на небочко, небочко, небочко,
Чтоб к мальчикам и девочкам, девочкам, девочкам
Слоном из сладкой ваты
Катить на самокате,
Разбрасывать мороженки, пироженки, конфетки,
Чтоб на моей планетке все радовались детки.
Но, чтобы их родители,
Слонёнка не обидели,
Отдельной бандеролью — пришлю конфет для Жоры.
Он съест и даст нам фору — взберётся сам на гору,
И полетит на небо —
Он облаком хотел быть.
Слышен детский смех. Раздаются аплодисменты.
Сцена 10
Аллея парка. Лавочки. Фонари. Памятник Пушкину. Кафе. Васса протирает столики, ставит цветы в вазах. К ней подходят Черника и Леонелло.
ЧЕРНИКА. Свистать всех наверх! Как ты тут, справляешься?
ВАССА. Да чего же не справляться? Ничего сложного. Вы лучше скажите, что это за коробка вон там? (Показывает наверх.) Странная какая-то.
ЛЕОНЕЛЛО. Где? Ага, вижу.
ЧЕРНИКА. И я вижу. Вчера её там не было. Это точно. Всё осматривал.
ЛЕОНЕЛЛО. Значит ночью кто-то зачем-то её туда положил. Залез как-то наверх и оставил.
ЧЕРНИКА. И как раз над столиком, который Прима-Мария вчера облюбовала. Молодец, Юнга! Глазастая ты у нас.
ЛЕОНЕЛЛО. Думаешь, это оно и есть? Месть от Жени?
ЧЕРНИКА. А чего тут думать? Полицию вызывать надо.
ЛЕОНЕЛЛО. Да зачем вызывать? Сами справимся. Что я, на столб не заберусь?
ЧЕРНИКА. Ты, может, и заберёшься, циркач как-никак, но надо по уму всё делать, а не по накаченным мышцам. Нашёл подозрительный предмет — сообщи куда следует. Слышал такое?
ЛЕОНЕЛЛО. Слышал. Возможно ты и прав. Пусть фиксируют, а то потом скажут, что мы сами коробку туда поставили. Ну, вызывай.
ВАССА. Да я уже вызвала давно, как только увидела. А вон и они, наверное.
Двое молодых полицейских заходят в кафе.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. Вы вызывали?
ВАССА. Мы вызывали.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. Где подозрительный предмет?
ВАССА. Да вон он. Наверху.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ2. Ох, ничего себе! И как мы должны до него добраться?
ВАССА. Ну, это уже ваши проблемы. Мы что нужно сделали. Сообщили.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. А с чего вы взяли, что этот предмет подозрительный?
ЧЕРНИКА. А с того, что вчера его там не было, а сегодня он там каким-то странным образом появился.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. Ну, знаете ли…
ВАССА. Да вы не переживайте, я сейчас стремянку принесу и сама достану.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ2. Давайте вашу стремянку, а доставать полезу я.
Черника, опережая Вассу, приносит стремянку.
ЧЕРНИКА. Акулу вам в глотку! Не спорьте. Вот стремянка. Лезьте уже быстрее.
Молодой полицейский полез наверх, но не дотянулся до коробки и вернулся ни с чем.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ2. Короткая лестница. У того, кто установил там коробку, была длиннее… Или он сам был длиннее. Придётся МЧС вызывать. Но если это окажется розыгрышем, я вас всех привлеку…
ЛЕОНЕЛЛО. Обойдёмся без МЧС. Не будем время терять.
Леонелло полез за коробкой сам. Там, где не дотянулся полицейский, Леонелло нашел выступ для ноги, встал на него и, аккуратно смотав шнур, зачем-то опущенный вниз, спустился вниз.
ЛЕОНЕЛЛО. Тяжёлая коробка.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. Ну, вы прямо циркач. Это же надо! Молодой не смог, а вы…
ЛЕОНЕЛЛО. И я ещё не такой старый. Разрешите представиться – циркач, шут Леонелло.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ2. О! Так я на вас сто раз ходил, ещё в детстве, когда мама в цирк водила. А вот здесь, без грима – не узнал. Обожаю Вас!
ЛЕОНЕЛЛО. Рад за вас. Кстати, для взрослых мальчиков у нас есть вечерние представления. Но давайте сначала с коробкой разберёмся. Очень не терпится узнать, что там внутри и к чему тянулся тот шнур.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. Да-да, сейчас проверим.
Полицейские отходят в сторону и аккуратно вскрывают коробку.
ЧЕРНИКА. Ну, что там, в коробке? Бомба?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ2. Нет, бомбы нет, но есть какой-то тяжёлый контейнер. Вскрываем.
Черника идёт к полицейским.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ2. Какая-то жидкость с едким запахом.
ЧЕРНИКА. Кислота?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ2. Похоже.
Черника рукой без перчатки трогает жидкость, нюхает.
ЧЕРНИКА. Соляная кислота. Йо-хо-хо! Концентрированная. Тысяча тухлых моллюсков! Васса, тащи воду, пока пальцы до кости не прожгло.
Васса бежит с бутылкой минералки, льёт на руку Черники.
ЧЕРНИКА. Фух, спасла капитана. (Полицейским.) Это и требовалось доказать.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. Что доказать? Конкретно.
ЛЕОНЕЛЛО. Что это было покушение на жизнь Примы-Марии – знаменитой актрисы, которая недавно вернулась на малую родину.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ2. Я знаю кто такая Прима-Мария. Но почему именно на неё?
ЛЕОНЕЛЛО. Потому что она вчера сидела за этим столиком и сегодня тоже обещала прийти.
ЧЕРНИКА. А в коробке – далеко не цветы, а контейнер с концентрированной кислотой. Ночью, видимо, приходил наш моллюск-мутант и как-то туда залез. Если привести в движение этот механизм, то есть дёрнуть за шнур, то на Приму-Марию вылилось бы около трёх литров кислоты. Гром и молния! Палуба вдребезги! Она или умерла бы, или осталась уродкой. И не одна она, а все, кто находился с ней рядом, пострадали бы. Понимаете теперь, что затеял этот кучер без лошади?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ2. Допустим. Но кто этот страшный моллюск или как вы его там назвали? Кучер без лошади?
ВАССА. Кучер — он и есть Кучер. Фамилия такая, но вы всё равно нам не поверите, пока не убедитесь. Так?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. Так. Вы довольно умны для своей обворожительной внешности.
ВАССА. Оставьте ваши комплименты. Тут такая драма разворачивается! Надо же что-то делать с этим!
ЛЕОНЕЛЛО. А давайте сделаем так. Я найду похожую коробку, вместо адской машины встрою в неё безобидную хлопушку, как знал, прихватил с собой из реквизита, и мы все вместе проследим, кто дёрнет за шнур. Игра у нас с вами такая будет. Кто дёрнет, тот и преступник. Надеюсь, Прима-Мария сдержит слово и придёт вечером со своими друзьями в кафе.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. Игра, говорите? А это не опасно для окружающих?
ВАССА. Не волнуйтесь, отец — мастер на фокусы. Ещё никто не пострадал от них. Дети — в восторге!
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. Фокус с кислотой тоже мастер задумал, между прочим… Может, тоже отец ваш придумал?
ВАССА. Да вы что, с ума сошли? В таком случае, зачем бы мы вас вызывали?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ2. Логично. В общем, мы придём вечером сюда в штатском, чтобы увидеть всё своими глазами. Надеюсь, кофе угостите?
ВАССА. Даже не сомневайтесь. Обслужим, как самых дорогих гостей.
Приходит Леонелло с коробкой. Вставляет хлопушку, наполненную блёстками и конфетти. Показывает содержимое полицейским. Те удовлетворённо кивают.
ЛЕОНЕЛЛО. Полез я устанавливать «Сюрприз-2».
Леонелло ставит коробку на прежнее место, спускает шнур, маскирует его так, как он был спрятан ранее.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. Осталось составить и подписать протоколы. Хозяин вы? Тогда давайте начнём с вас.
Полицейские и Леонелло уходят.
ЧЕРНИКА. Не вздумай вечером смотреть на коробку, а то всё сорвёшь.
ВАССА. Не глупее моллюсков-мутантов, понимаю.
ЧЕРНИКА. Ну вот и всё, юнга. Остаётся дождаться вечера.
ВАССА. Да чего ждать? Я сейчас. Делов-то…
Васса снимает настенные часы, переводит стрелки вперёд и сразу наступает фиолетовый вечер. Продавщица мороженого занимает своё место за прилавком. Черника спешит за стойку. Приходят полицейские в штатском. Васса усаживает их за столик, приносит кофе и садится рядом. Появляется Прима-Мария в шикарном белом платье с оголёнными плечами. Её сопровождают Раиса и Женя. Они садятся за столик, за которым вчера сидела Прима-Мария. Кофе и мороженое гостям приносит сам Леонелло. Здоровается со всеми.
ЛЕОНЕЛЛО. Как и обещал, сварил для тебя и твоих друзей отменный кофе! По своему старому рецепту.
ПРИМА. Благодарю. Ты всегда держал слово. Я вчера слышала здесь очаровательную мелодию. Заинтригована. Мне сказали, что она из песни, которая ещё ни разу не исполнялась. Ты случайно не знаешь, кто её автор?
ЛЕОНЕЛЛО. Думаю, ты уже догадалась, что автор слов и музыки — твой покорный слуга. Ни цирком единым жива душа. А песня — она о нас с тобой, о нашей внезапной встрече, о внеземной любви, пронесённой через всю жизнь. Я намерен исполнить её сегодня… для тебя.
ПРИМА. Буду ждать с нетерпением. Ох! Умеешь разволновать…
ЛЕОНЕЛЛО. Тогда не будем откладывать в долгий ящик, чтобы не пришлось скорую помощь вызывать. Итак, дорогие друзья, – премьера песни «Фиолетовый вечер». Исполняет… — я, шут Леонелло! Только песня совсем не шуточная.
Леонелло идёт на сцену. Берёт в руки микрофон и начинает петь.
Фиолетовый вечер
1
Фиолетовый вечер
Дразнит музыкой томно,
Тёплой меди флюиды
В дополнение фраз.
Саксофон разливает
Старый шлягер немодный,
И в его переборах
Неприкрытый соблазн.
2
Белоснежное платье,
Загорелые плечи,
Обжигающий кофе
С ароматом надежд.
Мотыльки фонарей,
Жар спонтанности встречи…
Саксофон залатал
Хладновременья брешь.
3
Внеземная любовь
На земном фиолете
Обнимает и манит
Чувством прежних ветров,
И на грешной Земле,
На старушке-планете
Вечер нам расстелил
Встречу наших миров.
Припев:
Этот Блюз для двоих
Шаг навстречу в мечту удивлённо,
Этот Блюз для двоих
Счатьем бьётся в виски учащённо,
Этот Блюз двух сердец —
Гаммой чувств в небе плачет луна,
Этот Блюз двух сердец
Нежной страстью нас сводит с ума.
Полицейский приглашает на танец Вассу. Черника — Раису. Женя — Приму-Марию. Но она отказывает. Тогда Женя медленно пятится к столбу. Леонелло садится на его место, продолжая петь. Женя дёргает за шнур. Ничего. Он дёргает сильнее. Опять ничего. Ещё сильнее. На третий раз у него получается. Из коробки, прикреплённой наверху, на Приму-Марию и Леонелло сыплются лепестки роз, блёстки и конфетти. Леонелло крепко сжимает руку Примы-Марии, чтобы не боялась.
Женя поражён и обескуражен. На его руках полицейские застёгивают наручники. Поднимается шум.
ЖЕНЯ. Что вы делаете? За что? Я законопослушный гражданин!
ПРИМА. Не понимаю. Что происходит?! За что вы арестовываете моего друга?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ2. За покушение на Вас, восхитительная Прима-Мария.
ПРИМА. Да вы что? В своём уме? Это я пригласила его сюда. Он ничего не сделал плохого! Леонелло, это твоих рук дело?
ЛЕОНЕЛЛО. Моих, моих. Конечно же моих, и моих друзей. Всё обошлось, тебе больше нечего бояться. Приме-Марии больше ничего не угрожает.
ПРИМА. Ничего не понимаю. Молодые люди, вы кто? Что здесь вообще происходит?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. Мы из полиции. Вот моё удостоверение. Сейчас я всё объясню.
На сцену выходит полицейский.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ1. Граждане, прошу успокоиться. На ваших глазах был задержан опасный преступник Евгений Кучер. Благодаря чётким действиям друзей Примы-Марии, было предотвращено покушение на жизнь знаменитой актрисы. Из прикреплённой наверху коробки должна была политься настоящая концентрированная кислота, а не эти безобидные блёстки. Мы заранее поменяли контейнер и его содержимое. Причастных благодарю за сотрудничество.
Прима-Мария сначала обмякает в объятьях Леонелло, но потом прижимается к нему, как к самому дорогому человеку на земле.
ЛЕОНЕЛЛО. И где твоя мама с её: «Одень, доченька, панаму! Голову напечёт»?
ПРИМА. Да и шляпа бы не помешала, но, увы.
ЛЕОНЕЛЛО. Ничего. Всё уже позади. Кстати, это Васса заметила подозрительный предмет на столбе и вызвала полицейских. Кто его туда поместил, всем стало ясно только теперь.
ПРИМА. Я поняла. Я всё поняла. Неужели это правда? Прости, что не верила тебе… и в тебя… Твоя дочь Васса, подумать только, спасла как минимум мою внешность, как максимум — жизнь! Хотя внешность для актрисы — это и есть её творческая жизнь. А я твою дочь так обидела! Мне очень стыдно.
ЛЕОНЕЛЛО. Всё будет хорошо. Теперь никто не посмеет обидеть мою Марию, мою любимую Машу.
ПРИМА. Васса! Прости меня! Я не поверила тебе, а поверила Жене. Если бы не вы… кислота могла вылиться на меня и в театре и в любом другом месте. И меня бы уже тогда никто не спас.
ВАССА. Простите и меня. Я Вас обманула тогда в парке. Но я не со зла, я очень хотела помочь моему любимому папе.
ПРИМА. Я уже знаю в чём было дело. Спасибо за твою добрую душу, милая Васса. Я прощаю тебя за обман и благодарю за спасение!
ВАССА. Ох, аж слёзы на глазах.
ПРИМА. И у меня… Поверить не могу! Мы снова вместе. Прима театра и Шут. Если бы мне кто-то сказал о такой возможности раньше, я бы рассмеялась ему в лицо.
ЛЕОНЕЛЛО. Да смейся на здоровье! Что-что, а нескучную жизнь я, как шут со стажем, тебе гарантирую.
ПРИМА. Раиса, вот и случилось. Это ОН! Я так долго его ненавидела! И ЕГО и его цирк…А это был ОН!
РАИСА. Вижу, что ОН. Тут такие события, её чуть кислотой не сожгли, а она вся светится от счастья. Я кстати подумаю о бронированной шляпке в нашем с тобой гардеробе… на будущее.
ЛЕОНЕЛЛО. Как же я ненавидел театр из-за того, что ты ненавидела цирк! А сейчас… куда подевалась эта ненависть? Её больше нет, она испарилась. Ну конечно, всё дело было в потерянной мною Марии, а не в театре…
ВАССА. Здорово! Мне больше никто не будет запрещать учиться на актрису!
ЧЕРНИКА. Говорил же, главное — учись! А кем быть — жизнь поправит. Раиса, а вы посмотрите на меня повнимательнее. Вдруг я — тоже ОН. У нас здесь собрание ОНов сегодня. Все друг друга спасают, говорят возвышенные слова, до слёз довели, медузу мне в глотку!
РАИСА. Я вас первый раз в жизни вижу, капитан Черника! Но мой опыт настоятельно подсказывает мне, что капитаншей Черникой стать — не самая худшая перспектива. Люблю эту ягоду. Обещаю присмотреться.
ПРИМА. Но! Как же мне жалко этого глупого Женю! Его ждала потрясающая карьера в театре, его утвердили на серьёзную роль в кино, а он взял и сам всё испортил. Не могу успокоиться…
РАИСА. Говорят же, не рой яму другому — сам в неё попадёшь. Вот и попал.
ЛЕОНЕЛЛО. Мы не могли допустить, чтобы с тобой что-то случилось, поэтому сделали всё, что в наших силах. В противном случае — во всём обвинили бы нас. Я рад, что ты жива, что всё закончилось благополучно и что мы, ПРИМА и ШУТ, пусть и через четверть века, помирились.
ЗАНАВЕС
Синопсис
По аллее парка бредут два друга: клоун цирка Леонелло и капитан первого ранга в отставке Черника. Оба одинокие, но неунывающие мужчины. Они постоянно подшучивают друг над другом, над своей жизнью. Черника замечает, что Леонелло что-то гнетёт. Оказывается, из столицы на свою малую родину вернулась его первая любовь — знаменитая артистка Прима-Мария. Леонелло признаётся, что в молодости она его сильно обидела, и эта обида всколыхнулась с новой силой. Шут и капитан прячутся за памятник Пушкину, когда Прима-Мария проходит мимо них к своему дому.
Утром в город возвращается Васса — дочь Леонелло, студентка режиссёрского факультета ГИТИСа. Черника пытается выяснить у неё, что произошло двадцать пять лет назад между Леонелло и Марией. Васса рассказывает грустную историю: отец когда-то работал и в театре и подрабатывал в цирке. Он сделал предложение Марии во время репризы. Она в ужасе отвергла его предложение и убежала от влюблённого шута. Позже девушка объяснила, что её жениху не место в цирке, потому что в цирк идут одни неудачники. Влюблённые расстались. С тех пор он возненавидел театр, а она – цирк.
Васса и Черника втайне от отца решают выяснить, по какой причине Прима приехала и попробовать вернуть её в столицу, чтобы отец не страдал. Они устраивают встречу Вассы и Примы-Марии у памятника Пушкину. Прима соглашается стать наставницей студентки ГИТИСа и приглашает её в театр на занятия. Васса счастлива получить уроки сценического мастерства от знаменитой актрисы. Не усидев дома, она приходит в театр на полтора часа раньше и застаёт в гримёрке Примы-Марии молодого актёра, репетирующего какую-то роль. Женя Кучер не видит Вассу и продолжает монолог, из которого позже становится ясно, что это не роль, а планы погубить Приму-Марию с целью вернуть на сцену уволенную из-за неё Илону, его мать. Узнав, что Васса подслушала и может помешать ему, Женя решает сначала избавиться от Вассы, а потом уже привести в исполнение планы относительно Примы-Марии. Он следит за студенткой и капитаном, узнает о заговоре и записывает их разговор на диктофон. Утром он рассказывает обо всём Приме-Марии. Актриса слышит, как они называют её «мамзелиной» и говорят о том, как легко её обманули. Ещё она слышит имя Леонелло и делает вывод, что шут мстит ей, подослав дочь. Когда на пороге гримёрки появляется Васса, они оба её прогоняют.
Расстроенная Васса рассказывает обо всём отцу. Леонелло успокаивает дочь, обещая всё исправить. Возле памятника Пушкину он обустраивает летнее кафе. Женя скрытно следит за действиями друзей. Понимая, что кафе для Примы-Марии, он решает использовать это место для реализации своих коварных планов. Так будет проще переложить вину за случившееся на Вассу и её компанию.
Вечером Прима-Мария идёт домой через парк и видит неоткуда возникшее кафе. Как только она села за столик, полилась очаровательная мелодия, официант (Черника) приносит ей чашечку кофе и мороженое. На сцену выходит статный мужчина в маске и исполняет арию «Мистер Икс» из оперетты «Принцесса цирка». Прима-Мария понимает, что это шут Леонелло и что разговор назрел. Леонелло объясняет поведение Вассы, рассказывает о замыслах Жени. Прима-Мария не верит, но обещает быть осторожной. Они договариваются завтра снова встретиться здесь же. Женя наблюдает за ними из укрытия, вынашивая планы завтра же погубить соперницу матери. Черника и Васса продолжают следить за действиями Жени. Леонелло провожает Приму-Марию до квартиры, чтобы ничего не случилось по дороге.
Утро и день проходят в работе. Прима-Мария и Женя играют на сцене театра. Шут Леонелло смешит детей в цирке. Наступает решающий вечер. Прима-Мария вместе с Раисой и Женей идут в кафе у памятника Пушкину. Леонелло исполняет свою новую песню «Фиолетовый вечер», посвящённую Приме-Марии. Когда раздались аплодисменты, Женя дергает за шнур, чтобы привести в движение свой адский механизм. По его планам на Марию должна была пролиться кислота из закреплённой наверху коробки, но из коробки посыпались лепестки роз и конфетти. Полицейские надевают на руки Жени наручники и объясняют всем что произошло. Прима-Мария благодарит Леонелло и Вассу за спасение.
